История русской армии. Том третий

Что касается вооружения экспедиции, то ружье-берданка по простоте и безотказности действия показало себя с отличной стороны. Но для патронов в Средней Азии требовался более тугоплавкий просальник, в чем мы легко убедились, имея во время экспедиции те и другие патроны. Пулеметы того времени, морские картечницы при всех их тогдашних несовершенствах в условиях Средней Азии были оружием необходимым. Наши ракеты хотя и капризничали постоянно, наводили в текинских рядах всегда панику. Выявилась необходимость замены всех деревянных частей орудия металлическими, а равно и повозок, ибо в среднеазиатском континентальном климате с его сушью и резкими переменами температуры деревянные лафеты, короба и остовы лафетов, передков и ящиков пушек и повозок просто рассыпались.

Применительно к холодному оружию для Средней Азии более приемлемы формы текинских сабель, боевых ножей и кинжалов.

Наш артиллерийский огонь был так силен, что туземцы говорили: «Русский солдат плюет огнем!»

Наша тактика долгой борьбы нашей в Средней Азии со степняками и основанная на недавнем боевом опыте полностью себя оправдала. То же касается и системы горных и степных опорных пунктов, этапов, блокгаузов с их своеобразной тактикой, столь подробно развитой Скобелевым. В бою пехота наша действовала перебежками — способом, апробированным в Турецкую войну под Шейновом. А крепости брали общими для любой «крепостной» войны приемами.

Наша продовольственная тактика базировалась на использовании местных средств, и даже во время осады фураж собирали на месте.

Наше тогдашнее положение в Средней Азии. Текинцы были покорены, и граница наша с Персией была прочно намечена, причем только часть иомудов оставалась проживать одновременно в обоих государствах: летом — у нас, а зимой — в Персии, за Атреком. Но без содействия нашего комиссара персы никогда не могли заставить подчиниться этих «двоеданников».

На востоке наши владения протянулись до реки Теджен, теряющейся в песках у пределов хивинских. Далее, на восток, простирались остатки Свободной Туркмении: текинский Мерв со своими вассалами — Серахсом (солоры) и Пенде, с Иолатанью (сарыки). Это был остаток клина, разделявшего наш Туркестан от нашего Закаспия, которым мы были вправе овладеть вплоть до границ Афганистана, представлявшего собой своего рода буфер[43] между нами и Англией в Индии.

Территория Свободной Туркмении и составила предмет нашего соперничества с Англией, а предлогом являлась якобы неопределенность афганской границы между реками Тедженом и Амударьей. Мы имели неосторожность признать ее где-то близ линии Серахс (на Теджене) — Ходжа-салех (на Амударье). Еще было условлено, что она должна идти так, как шла при афганском эмире Шир-Али. Эта линия, как оказалось потом, пролегала верст на 150–200 к югу и отсекала половину мервских владений, а земля солоров — по Среднему Теджену. Англичане поручились, что эмир не будет здесь расширять границы за счет степей Свободной Туркмении. За это обещание мы уступили Афганистану свое право на Бадахшан и Вахан, наследие наше от Бухары и Коканда[44].

После покорения ахалтекинцев мы приступили к осуществлению своего права «объединить и умиротворить под своим влиянием всю остальную Свободную Туркмению». И когда в сентябре 1881 г. Мерв с вассалами — сарыками и солорами — прислал к нам депутацию с выражением желания вассальных к России отношений, то мы им объявили: «Кроме русских посланцев, не допускать в свои земли агентов других правительств». Мерв тогда же подписал соглашение с нами и перестал было разбойничать, держать рабов и привечать чужих эмиссаров (1881–1882 г.).

Но скоро (1883 г.) он не только приютил у себя тайного английского агента (под видом дервиша «сия-пуша» или черноризца), но и поддался его дурному влиянию. Мерв стал поступать наперекор нам и посылать свои шайки в Персию через восточный край Ахалтекинского оазиса (Атек), из которого мы отвели свои войска. Теперь пришлось нам посылать туда сторожевой отряд, а потом и навсегда оставить его на р. Теджене, а в Мерв послать для увещевания подполковника Алиханова[45], ставшего после присоединения остальной Туркмении первым ее правителем и прославившегося в бою за нее на полях «Кушки», у Таш-Кепри, 18 марта 1883 г. Мерв раскаялся и прислал депутацию просить подданства. Мы согласились, но с оговоркой, что берем его пока без вассалов (сарыки и солоры) до выяснения их рубежа с Афганистаном[46].

Эта оговорка, продиктованная нашим колебанием, и дала англо-афганцам надежду, что мы уступим им этот отрезок.