История русской армии. Том третий

«Сия-пуш» устроил так, что сарыки из Пенде стали арендовать у эмира горные пастбища. Довольно было и такой тени зависимости, чтобы Афганистан, подталкиваемый Англией, двинул посты свои к сарыкам и солорам. В то же время после щедрой уступки нами афганцам юга Памира (Вахан) эмир в 1883 г. захватил и запад Памира (Шугнан и Рошан). Наше положение было сильно скомпрометировано в Средней Азии: нас не слушался Мерв, эмир посягал на наши пределы, и Англия, не исполняя своих обязательств, явно поощряла среднеазиатцев к третированию нас да еще старалась ввязаться в наше разграничение с Персией. Впрочем, относительно разграничения с Персией мы отвечали твердо, что это наше домашнее дело. Мы требовали также удаления афганцев из Южной Туркмении, из Шугнана и Рошана, пригрозив силой, но и соглашаясь на полюбовное установление границ с Афганистаном при посредстве Англии.

Характеристики главнейших деятелей экспедиции

Эта экспедиция явилась результатом усилий многих лиц, начиная с государя, который: 1) решил бесповоротно покорить текинцев; 2) лично избрал Скобелева; 3) дал ему широкие полномочия и 4) не переставал ободрять его в трудных случаях. Много сделал для экспедиции и главнокомандующий Кавказской армии, великий князь Михаил Николаевич. Но центральной фигурой события был, бесспорно, генерал Скобелев.

Ко времени начала экспедиции он уже был кумиром армии, победоносным предводителем туркестанских и балканских боев. При назначении его главой экспедиции поднимался вопрос — не слишком ли он крупная величина для такого дела. Но сам Скобелев, подобно Суворову, почитал за честь всякое боевое поручение. Это был, как полагают многие, лучший в то время в мире генерал, кандидат в великие полководцы.

Не мудрено, что он стал душой этой экспедиции, успевая работать и в роли полководца, и в роли каждого из промежуточных начальников, и среди рядовых героев. Он был всегда и везде впереди войск, и суеверные азиатцы не могли примириться с мыслью, что Скобелев — человек обыкновенный, а не сверхъестественное существо. После неудавшегося покушения на его жизнь у них сложилось мнение, что он заколдован, неуязвим для пуль.

Никогда еще в Средней Азии война не была для туземцев столь кровопролитна, почему они и прозвали Скобелева Гез-канлы — кровавые глаза, глаз мстителя. Но облик его, бесстрашного богатыря — воина, не мог не пленить сердец его противников, прирожденных воинов.

С талантами Скобелева всякий практический случай, представлявшийся на его разрешение во время экспедиции, обращался в своего рода классическое поучение. Вот отчего нам так дороги каждая его пометка, каждая резолюция на документе. Всем известна разносторонняя талантливость Скобелева, и в своем месте мы уже подчеркивали, какой взгляд незаурядного государственного человека выказал он при решении наших задач в Средней Азии.

Печать гениальной прозорливости лежала на выборе им своих помощников. Имена Гродекова, Анненкова, Макарова, Куропаткина, Череванского нераздельно сплелись с именем Скобелева в эту экспедицию. Но ошибочно было бы считать, что Скобелев видел в них фигуры, подобные своей; нет, он ценил в них только ту или иную сторону характера. По-видимому, только Гродекова он считал способным себя заменить до некоторой степени. Во время дерзкой разведки своей в июле 1880 г. он так завещал своим войскам: «В случае моей смерти на предстоящей рекогносцировке 6 июля я поручаю командование отрядом полковнику Гродекову; он вполне способен вывести целым отряд, и ему известны все мои соображения».

Мы уже упоминали о том, как блестяще справился Гродеков с созданием боковой охватывающей базы в Персии (магазина в Гермабе), что Скобелев считал самой яркой страницей в истории экспедиции по искусству выполнения.

Без помощи Макарова на Каспии, у берегов Туркмении, и без содействия Анненкова с железнодорожным строительством на линии Красноводск — Кизыл-Арват Скобелев считал бы себя «как без рук». Анненкову он вверил главнейшую тыловую артерию экспедиции Красноводск — Геок-Тепе, и впоследствии этому человеку выпала на долю редкая честь первопроходца необозримых песчаных пустынь Средней Азии. Макаров же слишком близок своим именем русскому сердцу, и с трагической его гибелью в Порт-Артуре погибли надежды на морскую победу нашу. Куропаткина Скобелев ценил как боевого офицера и как служаку. Про Куропаткина Скобелев писал: «С ним судьба породнила меня боевым братством, со второго штурма Андижана, в траншеях Плевны и на вершинах Балканских и ныне, в дни тяжелых боев под Геок-Тепе».