История русской культуры

«Идеалы русской литературы… были „запредельны“, — подытоживает Н.И. Скатов, — располагались за… всеми возможными видимыми горизонтами, за, так сказать, обозримой историей». В.В. Кожинов добавляет: «Беспредельность идеала неразрывно связана с „беспощадностью самосуда“». С самоосуждением связано и беспримерное своеобразие самого древнего эпоса Руси — «Слова о полку Игореве». Это произведение не о победном сражении и даже не о героической гибели, а о трагическом посрамлении героя.

«По природе ты удобоизменчив… Природа наша удобоприемлема и для добра, и для зла», — сказал Св. Макарий Великий, подвижник IV в., один из основоположников монашества. По-видимому, нет более изменчивого человека, чем русский. И с этим связаны те достижения русской культуры, которые названы ее «золотым веком». Здесь не только широта, но и глубина — глубина духа и глубина бездны. В целом, можно сказать, что пространство русской души очень большое, и отсюда все ее достоинства и пороки, достижения (в том числе духовные) и упущения.

Широта в духовном смысле охарактеризована Н.А. Бердяевым как «безграничная свобода духа». На философском языке широта означает способность к трансцендированию, преодолению сложившихся форм и границ. Подобная нацеленность стимулирует самопожертвование — ориентацию на то, чтобы отдать, а не взять, необходимую для творчества; максимализм, без которого не одолеешь трудных препятствий. Но она также связана со слабостью формы, о которой писал Бердяев и которая проистекает из нацеленности на то, чтобы превзойти, а не построить; с недостаточным рационализмом, осмотрительностью, осторожностью, которые ограничивают тягу к трансцендированию. От недостатка рационализма проистекает и невозможность понять Россию умом. Логика плохо сочетается с широтой, а рациональность — с ориентацией на «авось». Но нам ближе именно русский национальный характер. Поэтому Иванушка-дурачок, выражающий его, в русских сказках всегда будет оказываться умнее своих расчетливых братьев.

Скажем подробнее о других важных свойствах русского национального характера, связанных с широтой.

• Максимализм как стремление к быстрейшему достижению идеала и нацеленность на него проявился, в частности, у Илариона и Ленина.

О стремлении к идеалу Н.А. Бердяев сказал так: «Русской душе не сидится на месте, это не мещанская душа, не местная душа. В России, в душе народной есть какое-то бесконечное искание, искание невидимого града Китежа, незримого дома… Русская душа сгорает в пламенном искании правды, абсолютной, божественной правды и спасения для всего мира и всеобщего воскресения в новой жизни. Она вечно печалуется о горе и страдании народа и всего мира и мука ее не знает утоления… Есть мятежность, непокорность в русской душе, неутолимость и неудовлетворимость ничем временным, относительным и условным»[21]. Поэтому и религию выбирали самую строгую, и идеологию самую жесткую.

Н.О. Лосский называет стремление к идеалу «исканием абсолютного добра». Само название «Святая Русь» свидетельствует о жажде идеала. В этой тяге к идеальному русский народ действительно народ-богоносец. С других позиций близко к этому и утверждение, что «Россия похожа на лабораторию Бога, в которой он ставит над нами эксперимент» (Павел Лунгин). Об этом же читаем у П.Я. Чаадаева, который считал, что русский народ находится вне истории и вне времени. Это верно в смысле стремления перескочить через историю и время в безвременность и вечность идеала. Все надо сделать мгновенно или, по крайней мере, в исторически кратчайший срок. «Самые невозможные вещи осуществляются у нас с невероятной быстротой», — удивлялся А.И. Герцен. Тут сказывается и способность к концентрации сил как дополнение и противовес к впадению в крайности, свойственному русскому человеку. Присуще это и русской интеллигенции, которая в «лучшей, героической своей части стремилась к свободе и правде, невместимой ни в какую государственность» (Н.А. Бердяев).