История русской культуры

«Чтение книг вошло у нас в великое употребление: ибо ныне не только просвещенное науками благородное общество, но и всякого звания люди с великою охотою в том упражняются: чего ради и выходит в публику немалое количество разного сочинения книг, наполненных или нравоучениями, или служащих для увеселения и препровождения от тоски праздного времени, которые охотно читают и самые поселяне, обучавшиеся грамоте, которых ныне уже довольно»[74]. Эти слова принадлежат писателю конца XVIII в. Матвею Комарову.

До Петра русский Ренессанс был в основном словесным, гуманитарным, Петр же придал ему практическую направленность. Поэтический «музей слов» Симеона Полоцкого дополняется Кунсткамерой, реальным музеем монстров и курьезов. При Петре были созданы флот, общедоступный театр, Академия наук, парки и парковая скульптура. Произошла секуляризация культуры. Петровские преобразования в культурном отношении ценны тем, что дали возможность развиваться русскому Возрождению в полном объеме. Главное культурное событие русской империи — появление интеллигента.

Хотя интеллигенция в полной мере сформировалась только в XIX в. с выходом на арену разночинцев, начало ее породил указ Петра III от 1762 г., по которому дворянство освобождалось от обязательной государственной службы. Тем самым из среды дворянства теперь могли выделяться свободные образованные люди, не являющиеся ни воинами, ни чиновниками. Они и создавали интеллигентские кружки. В интеллигенте соединились европейская образованность с русской сострадательностью и отзывчивостью. Недаром слово «интеллигенция» во всех словарях обозначается как специфически русское. Первым русским интеллигентом, по словам Н.А. Бердяева, был А.Н. Радищев, без которого не было бы великой русской литературы (а если выйти за рамки культуры, то, может быть, и русских революционеров тоже). Ф.М. Достоевский писал, что все мы (имея в виду писателей второй половины XIX в.) вышли из «Шинели» Гоголя. Но из чего вышла (была сшита) гоголевская «шинель»? Той боли за простого человека не могло бы возникнуть, если бы до Гоголя не было «Путешествия из Петербурга в Москву». Так что вся русская литература XIX в. — от Н.М. Карамзина до Л.Н. Толстого — это следствие «Путешествия» Радищева. Или, если сказать иначе, «Путешествие» Радищева и великая русская литература имеют один источник, коренящийся в специфически русской интеллигентности, — таланте сострадания и сочувствия к человеку как таковому. Таким образом, русская интеллигенция, в которой соединились европейская образованность с русским сочувствием, стала источником великой русской литературы XIX–XX вв.

Термин «интеллигенция» (лат. intelligentia, intellegentia — понимание, познавательная сила, знание), включенный в литературный обиход писателем П.Д. Боборыкиным в 1860-е гг., из русского перешел в другие языки. Стало быть, он обозначает российское явление — наличие большого числа образованных людей, находящихся в оппозиции к государственной власти (никто не причислит к интеллигенции Бенкендорфа). Интеллигенция в России — это посредница между государством и народом в условиях, когда нет самостоятельных законодательных учреждений и не действует закон как таковой. Русский человек внутренне свободен. Его свобода идет от широты Великой русской равнины. Уже при Ярославе Мудром Русь территориально превосходила всю Западную Европу. Чтобы внедрить необходимую организацию на таком обширном пространстве, требуется давление сверху, государственный авторитаризм. Но тогда становится необходим посредник, заменяющий отсутствующие социальные институты, — его роль и выполняет интеллигенция. Первым, кто открыто осуществил эту функцию, был А.Н. Радищев.

Смутное время показало слабость русского государства. Необходимость сопротивляться давлению Запада привела к русскому Возрождению и достойному ответу Петра I. Русские взяли у Запада то, что им было нужно для победы над ним, и реванш Петра I состоялся. Энергии Петра хватило на два века, а затем, после поражения в Крымской и Японской войнах, понадобился новый ответ на вызов. В диалектике внутренней свободы русского человека и внешней его организации таится разгадка того парадокса, о котором писал Н.А. Бердяев: «Почему самый безгосударственный народ создал такую огромную и могущественную государственность?»[75]