История русской литературы. 90-е годы XX века

Однако Валентин Сорокин – поэт по преимуществу лирический. Лирика и составляет основное содержание обеих его книг 90-х годов. Здесь она часто несколько созерцательна, но все же в лучших стихотворениях автора энергически-проникновенна:

Зачем твои груди таятся под белой рубашкой?
Они ведь, зарею омытые, позолотели?..
К тебе пробирался я с пикой да с грубою шашкой,
Да с атомной бомбой летел в хиросимской метели.
‹…›

Люби меня, чуткого, сильного, умного зверя,

Люби меня, русского витязя и стихотворца,
Скачу я, скачу я: Россия для русских – потеря,
И к русской могиле антихрист оплакивать рвется.

Ты нежностью веешь, ты веешь покоем и домом,

И все преступленья, кровавые смуты прости нам,
Бывает такое – как в зеркале нам не знакомом
Одна вдруг качнется, до боли родная, тростина.

(«Люби меня»)

Цитированное стихотворение обращено одновременно к Родине и к любимой женщине – один образ как бы обволакивает собой другой. Такая лирика «укрупняет» интимно-личную тематику, преобразует ее в тему широкого звучания…

Глеб Горбовский был когда-то одним из самых сильных поэтов-шестидесятников.

Горбовский Глеб Яковлевич (род. в 1931 г.) – поэт и прозаик, автор книг «Поиски тепла» (1960), «Тишина» (1968), «Стихотворения» (1975), «Монолог» (1977), «Первые проталины. Повести» (1984), «Звонок на рассвете. Повести» (1985), «Отражения» (1986), «Плач за окном» (1989), «Сорокоуст» (1991), «Грешные песни» (1995) и др. Живет в Петербурге.

Некоторые его произведения были необыкновенно популярны. Например, вся страна знала и пела шуточную песню «Сижу на нарах, как король на именинах…» – стилизацию под «блатную» лирику. Умел Горбовский говорить и как смелый гражданин. Например, вот так:

Он уезжает из России.
Глаза, как два лохматых рта,
глядят воинственно и сыто.
Он уезжает. Все. Черта.

– Прощай, немытая! – пожитки

летят блудливо на весы.
Он взвесил все. Его ужимки
для балагана. Для красы.

Шестидесятник даже в таком коротком фрагменте безошибочно опознается и по манере рифмовать в области корня (РосСИи/СЫто), и по публицистической заостренности темы. Только в отличие от творений некоторых сверстников Горбовского, перо которых во все времена высвистывает нужные мотивы в соответствии с меняющимися требованиями политической конъюнктуры, его стихи дышат искренностью. В заключение поэт говорит своему «спецпереселенцу» в цитированном стихотворении: «Ну что ж, смывайся, Бог с тобою! Россия, братец, не вокзал».

В настоящее время поэт Глеб Горбовский все так же независим и прям в речах. Лишний пример тому – стихи из его недавнего цикла «Покаянный свет» (Москва. – 1999. – № 7):

Вновь отпылала заря.
Смутному голосу внемлю:
«Боже, верни нам царя,
выручи русскую землю!»

Шум этой жизни и гам

я в своем сердце смиряю.
Молча к разбитым ногам
вновь кандалы примеряю.

Эта человеческая внутренняя независимость позволяет поэту возвыситься над «демократическими» и «монархическими» иллюзиями и фантазиями, которым в 90-е годы отдали дань многие изверившиеся дезориентированные люди. И то и другое «грозит погодкою промозглой стране, вкусившей блажь и чушь». Поэт же мечтает об иной России:

Блажь звездолобых краснобаев.
Чушь кровожадных леваков.
Россия? Да! Но – не любая.
А та, Святая, без оков.

Цикл «В час разлуки» (Москва. – 2000. – № 1) углубляет подобные мотивы. Подобно Ю. Кузнецову, поэт поднимает тему современного сатанизма, но в совершенно ином ключе:

В Кремле, как прежде, – сатана,
в газетах – байки или басни…
Какая страшная страна,
Хотя и нет ее прекрасней.