История русской литературы. 90-е годы XX века

Ввиду болезненности темы позволю себе такое отражающее подлинные исторические факты отступление. В декабре 1919 года после отхода колчаковских частей в старинный сибирский город Кузнецк ворвался отряд некоего Рогова, именовавшего себя красным партизаном и анархистом, но по сути бывшего просто головорезом и садистом. Городские соборы и церкви были немедленно разграблены и подожжены; священнослужители (и не только они) зарублены; некоторых людей прикалывали штыками на церковных алтарях. Я это вспоминаю к тому, что настоятелем Спасо-Преображенского собора Кузнецка был, выражусь так, не чужой мне протоиерей Виссарион Тихонович Минералов… Однако в конце 30-х годов, «при Сталине», Рогова наряду со многими подобными «героями» гражданской войны поделом расстреляли как врага народа (которым он и был по своей сути); правда, некоторые роговцы в мои школьные годы еще мирно доживали свой век в городе, переименованном в Новокузнецк (одно время Сталинск), расхаживали благостными дедушками и «красными партизанами». Так вот, я знаю, за что конкретно мне винить «анархиста» Рогова и его бандитов. Но Ленин, Марат, Кромвель, Стенька Разин, Уот Тайлер, Спартак и прочая и прочая находились далековато от места событий.

Естественно, я как человек многое отдал бы за то, чтобы в России начала XX века не было никаких революций, чтобы и я не остался в своем роду «последним из могикан» и чтобы страна решила тогда свои проблемы иным, бескровным и не кощунственным, путем. (Шансы построить таким путем социально благополучное общество, при этом оставшись сильной державой, у России в начале XX века безусловно были.) Но гражданская война и иностранная интервенция фактически предопределили основные последующие события, в том числе и все более маниакальное преследование «классовых врагов». И английские сектанты-пуритане в XVII веке, и французские санкюлоты в веке XVIII в похожих обстоятельствах действовали похожим образом – у революций однотипная логика развития. И притом в их мутной воде всегда ловит свою рыбку множество откровенных мерзавцев и просто зверей в облике человеческом. Я своими глазами читал у Маркса и Энгельса о недопустимости преследования религии и церкви. Там же читал и характерное для данных авторов весьма трезвое и прагматичное объяснение причин такой недопустимости. Но вот вам революция – и леоновский профессор Шатаницкий тут как тут: «недопустимое» преследование пошло полным ходом…

Ни минуты не сомневаюсь, что личное покаяние очень не повредило бы потомкам разного рода комиссаров, следователей ЧК, деятелей Гулага и пр. и пр. Пока некоторые из сих потомков, как известно, в финале «перестройки» вместо покаяния бойко ограбили народ «этой страны», с которого в августе 1998 года они в придачу к уже снятым ранее (начиная с 1992-го) семи шкурам нагло содрали и восьмую – кстати, под отвлекающие прибаутки о необходимости вынести такого-сякого злодея Ленина из Мавзолея. А вот потомкам «бывших», полагаю, надо иметь силу не злобствовать и попробовать простить самих деятелей революции – во всяком случае тех, кто был искренен, заблуждался, кого попутал Шатаницкий и кого в итоге их атеистических философствований, а тем паче таковых же деяний, постигла все-таки страшная духовная судьба. Участь похлеще любых расстрелов.

Что до Ленина как такового, кстати, полагаю несомненным: массовыми репрессиями против инакомыслящих да противоборствующих «отличились» бы, дай им судьба добраться до власти, многие другие радикальные мыслители, которых, однако, мы все относим к числу глубочайших умов человечества (Макиавелли, Спиноза, Шопенгауэр, Ницше и др.), – с тем уточнением, что вряд ли кто-то из перечисленных сумел бы при этом основать жизнеспособное государство, а тем более великую державу, как сумел Ленин. Тем же самым «отличались» в реальности такие вальяжные самодержцы всероссийские, как Петр I, Николай I, Николай II и др. (Тему «массовых репрессий» вообще приходится ставить по-новому после 4 октября 1993 года, когда за несколько часов в центре Москвы было зверски уничтожено множество заведомо невинных людей во имя того, чтобы сохранить власть группы лиц, перед этим за считанные годы разваливших великую державу, – о чем и рассказано в вышерассмотренных произведениях Ю. Бондарева, С. Есина и др.) К идеям Ленина, в XX веке активно повлиявшим на весь мир, и его политическим решениям можно и должно относиться весьма дифференцированно, но этот человек – один из тех, кого люди будут помнить и через триста лет, нравится это сегодня кому-то из нас или не нравится. Причем помнить не как «гения зла», а как просто гения. Полсотни томов его сочинений говорят сами за себя. Равным образом как французы и сейчас отмечают дату своей Великой революции в качестве национального праздника, так и нам от даты Октябрьской революции, конечно, никуда не уйти…