История русской литературы. 90-е годы XX века

Итак, избранный автором в качестве своего героя исторический деятель – фигура исключительно крупная и для литературного изображения в высшей степени подходящая. Роман о Ленине неизбежно привлечет читательское внимание. Однако сказанным значение данного романа не исчерпывается.

Для писателя это книга, где он едва ли не впервые отказался от варьирования на разные лады непривлекательного образа, открытого когда-то «Имитатором», – новый рабочий этап. (Кстати, есть немало случаев, когда и в ходе и в результате работы над образом выдающегося человека писатели резко набирали творческие силы и просто как люди делались лучше, прямее, нравственнее. Соприкосновение с личностью Ленина в этом смысле несет в себе ценный потенциал.)

Для читателя это на сегодня, пожалуй, лучшая книга С. Есина.

Ленин «победил» Семираева. Интересно, конечно, навсегда ли. Дело в том, что реальная жизнь часто выводит писателей на людей наподобие Семираева и крайне редко на людей, по уровню интеллекта напоминающих Ленина. Разрабатывать такой редкий образ вариативно-типологически, как сделал С. Есин с «имитатором» Семираевым, весьма трудно. Он может остаться в творчестве данного автора уникумом. Такое в литературе случается. Впрочем, время покажет.

Владимир Гусев, о «Дневнике» которого уже упоминалось в начале пособия, опубликовал в 1999 году сборник своей художественной прозы «С утра до утра». В нем есть сюжетные лирические этюды, но преобладают зарисовки «с натуры» различных эпизодов писательской жизни. Такие произведения имеют свою объективную ценность. Имен героев автор не открывает «широкому читателю», что правильно: порой оно этичнее, а знающий человек и так все понимает – «Не надо называть, узнаешь по портрету…». К слову, сам я активно не люблю изображаемую изнанку литературной жизни, и, пожалуй, к лучшему, что «широкий читатель» слабо ее знает. Но она есть. В книге имеются истории в духе «да, были люди в наше время!», с описанием сумасбродных выходок подгулявших литераторов (невыдуманность, реальность жизненной подосновы которых, впрочем, не подлежит сомнению), но есть просто по большому счету интересные этюды, которые сильны не красочностью описываемых приключений героев и Бахуса, а авторским психологизмом. Например, рассказ «К вопросу о жанрах» из цикла «Так жили…». Иностранец (видимо, в Литературном институте) пытается выспрашивать известного поэта о его литературных мнениях:

«– Гм. Подождите… говорить. Тут… так. Чисто символически.

Поэт достает из портфеля две бутылки водки и наливает ее до самых-самых краев в три тонкостенные стакана.

– Гм. Чисто символически, – повторяет он и нехотя-уныло выпивает водку.

– Я? Э? Водка? Э? – спрашивает иностранец.

– Вам не обязательно выпивать весь стакан, – поясняю я. – You mustn't drink off the whole glass.

Тот несколько успокаивается и приступает:

– Господин Поэт, что вы думаете о творчестве Осипа Мандельштама?

– Гм, – говорит Поэт, покойно глядя в одну точку на углу стола.

Томительно (для нас с иностранцем) тянется пауза.

– Гм, – говорит, в свою очередь, иностранец. – А что вы думаете о творчестве Бориса Пастернака?

– Гм, – отвечает Поэт. Порядок тот же.

– Что вы думаете о творчестве Анны Ахматовой?

– Гм.

– А что вы думаете о творчестве Велемира Хлебникова? – спрашивает иностранец, начиная сгребать со стола свой магнитофон.

Вдруг Поэт живо перемялся на стуле направо-налево – и сказал:

– Гм. Русское явление.

Поэт!»