История русской литературы ХХ в. Поэзия Серебряного века: учебное пособие

Представители авангарда стремились утвердить и даже абсолютизировать найденные или изобретенные ими самими формы, способы, приемы художественного выражения, предначертать пути будущего искусства в декларациях и манифестах. И западноевропейский, и русский авангард являлись выражением новаторских идей качественного обновления языка и форм искусства. Авангард предлагал принципиально новые стратегии, плодотворными становились не ориентации на традиции, а культурные «разрывы», смысловые сдвиги, полная переориентация культурного сознания. Поэтика литературного авангарда имеет свои типологические черты, связанные с резкой трансформацией пространственно-временных параметров, разрушением правильных логико-семантических и композиционно-жанровых свойств текста, сознательным нарушением его структурной упорядоченности.

Авангардные поиски не сосредоточиваются на проблемах духовности. Отрицание и абсолютных, и символических точек опоры человека в катастрофическом мире глобальных перемен и потрясений не могли не привести к активному использованию приемов алогизма и абсурда. В авангардных текстах, как правило, отсутствуют цельность, ясность и связность изложения мысли, как и завершенность высказывания. Провокационность отказа от привычных и даже необходимых художественных компонентов в коммуникации с читателем доходит в экстремальных случаях до символического жеста «возрождающего убийства» – «отказа от себя», что и является одной из главных мифологем авангардного искусства. Культивируется принцип дисгармонии в противовес гармонии, служащей с античных времен идеалом прекрасного. Отказ от таких основных категорий классического искусства, как прекрасное, эстетическая целостность и завершенность, устремленность к духовным идеалам (гуманистическим – антропоцентричным или христоцентричным), приводит к «эстетике безобразного», «наоборотному» устройству произведения, повышенному интересу к его архитектонике – форме, «изнанке», «низу». В отличие от всего «старого» искусства, базирующегося на подражании живой природе и реальности – мимесису, авангард утверждает антимимесис. Авангардное искусство ничему не подражает, оно создает принципиально новое, небывалое дотоле, не связанное ни с какой традицией или типологией, ни с каким культурным образцом. Техника и стратегия авангардного искусства строится, как правило, на непривычных сочетаниях частей целого, разъятии целого на фрагменты, переносе функций той или иной системы или парадигмы на новые объекты, гиперболизации «атомов» бытия, перекодировки «высокого» и «низкого», «ценного» и «само собой разумеющегося». В каком-то смысле авангардное искусство, разлагающее мир на составные элементы, играющее атомами материи, изъятыми из молекулярных связей и обычных форм, переводящее объем на плоскость, а плоскость – в многомерное пространство, акцентирующее значимость не целого, а части: слова, звука, фонемы, – является деструктивным дискурсом. Искусство авангарда явилось как реакция на ощущаемые распад «старого мира» и утрату стабильности и устойчивости, потерю Бога и освященных традиций. Оно воплощало дегармонизацию взаимоотношений личности и социума, общества и природы. Улыбка авангарда была трагична. Разрушая мир привычных отношений человека и искусства, устремляясь в мир бездушной техники и машинной цивилизации, авангард представал как искусство конструкции, лишенное традиционных понятий души и духа.

Искусство авангарда создавало новые «правила игры», которые более соответствовали дисгармоничности жизни, тревожно-взрывному времени, предчувствию катастроф и всемирных катаклизмов. В лоне авангарда создается принципиально новая «модель» мира, широко используются формы и варианты, альтернативные классическим образцам искусства: фольклор, заговоры и заклинания, детское мышление и лепет, первобытное искусство, речевая практика улиц и площадей. Живопись заменяется плакатом, лирика – лозунгом; рациональное теряет право на истину и уступает место «автоматическому письму», бессознательному. Авангард стремился освободить стихийные силы разума, неконтролируемые слои бессознательного, обращаясь к иррационализму, стихийно возникающим образам и случайным ассоциациям, немотивированным цепочкам образов, произвольным связям между знаком и означаемым, абсурду, хаосу, зауми, освобождающей от тотальной и самой сильной власти – власти языка. Разрабатываются «новый язык», новые средства воздействия на сознание для выражения новой модели мира и человека в нем. Форма произведения начинает превалировать над содержанием, художественные эксперименты идут по пути «обнажения приема» (термин В. Шкловского, закрепленный критикой формальной школы).