История русской литературы XIX века. Часть 3. 1870-1890 годы

о, Рим! Нет! Жить нельзя!» Но оказывается, что в этом умирающем, порочном мире, в котором жить нельзя, рождаются и растут новые силы, способные его возродить, но уже в новых формах. Среди друзей Люция появляются двое христиан — Лида и Марцелл. Но Люций не может отрешиться от старых представлении, он находится во власти предубеждении, твердо укоренившихся понятий старого Рима, ему важно «быть в глазах его героем». Он полон аристократической спеси и считает только патрициев солью земли («... солнце озаряет верхушки гор...»). Люций не может встать на одну доску с рабом, гордость, развитый ум настоящего римлянина не позволяют ему понять христиан. Желая убедить друга, Лида и Марцелл показывают герою римские катакомбы:

Под старым Римом, Рим уж новый Преобразить его готовый,

Во всеоружии стоит!

Там нет рабов! Там нет богатых!

Там друг пред другом все равны!

Там нет презренных и проклятых!

Там падшие обновлены!

Но Люций не может преодолеть своих предубеждений, его позиция трагична, но она заслуживает уважения. Если первоначальные причины, по которым герой не может принять христианство, — разум и гордость, то затем появляются и другие причины: это чувство исторической сопричастности Люция со старым миром:

И ты, ты смеешь отказаться Ото всего, чем ты с пелен,

Вспоен и вскормлен! Оторваться Ото всего, с чем ты рожден!

Люций любит свой мир, гордится его прошлым, надеется на его будущее, но не может представить будущее Рима принципиально иным — христианским. Заканчивает свою жизнь Люций словами: «Кто прав из нас ... другие скажут! Нам не узнать уж ... никогда!» Но то, что выглядит неразрешимым вопросом для Люция и формально представлено как открытый финал, разрешено и в истории, и в сознании читателя, и в сознании автора. Христианский мир, которого так бежал Люций, победил.

Античность в лирической драме представлена не в изящном, антологическом стиле, а становится предметом религиозно-философских, исторических размышлений. Не случайно среди действующих лиц драмы самые разнообразные философы — Сенека, Лукан, эпикуреец Люций, скептик, циник, неоднократно упоминается Платон, переданы ранние христианские воззрения. История в произведениях представлена достоверно и точно, каждый фрагмент текста может сопровождаться подробными историческими комментариями. Майковым нарисован старый, умирающий мир и новый, только родившийся. Острая переломная эпоха, трагичность человека, живущего в переходное время, нарисованы поэтом, и это роднит произведение Майкова с трагедиями Пушкина («Борис Годунов, «Маленькие трагедии»), но, в отличие от своего гениального предшественника, Майков дает лишь иллюзию незавершенности, открытости финала, в действительности позиция его проявлена четко. Новое историческое время (1850—1860) требовало определенности мировоззренческих позиций. Темой произведения стала поздняя античность, но в то же время драма оказывается чрезвычайно актуальной в 1860-е годы — пред-реформенные и пореформенные. Уход одного мира, начало новой эпохи, невозможность многих увидеть ростки нового в настоящем, трагичность судеб людей, живущих в переломное время, мечта о возрождении духовной жизни, о христианском мире — эти черты присущи и эпохе 1860-х годов.

ТРАГЕДИЯ «ДВА МИРА»

В 1871 г. поэт вновь обращается к полюбившейся ему теме в трагедии «Два мира». Во вступлении к трагедии он писал: «В “Смерти Люция” — герой-эпикуреец; но мне этого показалось мало. Герой должен был вмещать все, что древний мир произвел великого и прекрасного: великий римский патриот, могучий духом и воплотивший в себе всю прелесть и все изящество греческой образованности». Более сложная задача стояла перед художником и в осмыслении христианского мира, «не только в отвеченном представлении, а в живых осмысленных образах, в отдельных личностях».

«Какое-то внутреннее неудовлетворенное чувство не давало мне успокоиться, и я не пропускал ничего, что могло познакомить меня ближе с духом, образом и историей первых христиан, главное, почерпая сведения уже не из вторых и третьих рук, а ища прямо в литературе, во главе которой стоит Святое Евангелие. Так мало-помалу без ведома для меня самого, с какою целью я это делаю, у меня накопился материал...»

Общий план трагедии «Два мира» таков: произведение состоит из трех частей (или актов); первая часть — из двух сцен — «преддверие христианскому миру и преддверие миру языческому»; вторая часть — вводит «в самый христианский мир, имевший свой центр в Риме, в катакомбах»; третья часть — пир Деция, явление к нему друзей, христиан Марцел-ла и Лиды, и смерть его.

Майков избирает для своей драмы вольную форму, которую критики, да и сам поэт определил и как лирическую трагедию. «Всякая драма, трагедия занимается лицами, требует героев; и тут есть два героя: Деций и Лида; но узел, связывающий отношения этих лиц, захватывает столько других лиц и узлов, в трагедии так много эпизодов, рассказов, побочных маленьких драм, что она обращается из трагедии лиц в трагедию людских масс, именно — массы христиан и массы язычников» — писал