История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год. В авторской редакции

Публицистика в эти дни занимает особое место и в советской литературе, и в творчестве Алексея Толстого. В этом жанре он добился выдающихся результатов, постоянно находясь, можно сказать, на передовых рубежах идеологического фронта, сражаясь с вражеской идеологией и пропагандой и вдохновляя своих соотечественников живым и неотразимо действующим словом. Глубоко драматические события пробудили в сердце Алексея Толстого высокие патриотические чувства, тот небывалый душевный настрой, который действительно возникает в самые трагические мгновения человеческой жизни, когда все самое любимое с детства гибнет и разрушается под ударами злобного и безжалостного врага. Гибнет и разрушается Отечество, для славы и благоденствия которого столько уже сделано советскими людьми, познавшими во всей сладости свободу и независимость. Напал на Россию исконный враг, коварный и сильный, долго и исподволь готовившийся к захвату славянских земель. Во что бы то ни стало отстоять свои земли, отстоять свободу и независимость советских народов – вот что было главным идейным содержанием публицистики Алексея Толстого, как и всех советских литераторов. Высокий патриотизм, сознание справедливости начавшейся борьбы с ненавистным врагом, исторический оптимизм и вера в конечную победу над лютым врагом – все эти качества определяли сущность каждого настоящего человека, эти же качества определили небывалый подъём и яркую эмоциональность публицистических выступлений.

Уже 23 июня 1941 года «Правда» публикует стихи Николая Асеева и статью Леонида Соболева «Отстоять Родину». Затем со статьями выступают Всеволод Вишневский, Михаил Шолохов. Каждый писатель понимал, что настало время приравнять перо к штыку.

Алексей Толстой, как гражданин великой России, никогда не испытывал такого единства слова и мысли; всё, что с годами накопилось на душе: любовь к Родине, к людям, строителям нового общества, к великим традициям русской культуры, к великому прошлому России вообще, чувство национальной гордости, всё это с какой-то поразительной легкостью и искренностью гармонично укладывалось на листы бумаги.

Ещё за три месяца до войны Толстой признавался, что он наконец-то испытывает «полное счастье» от сознания целесообразности своей жизненной и творческой работы, «где общая цель – счастье твоей Родины». С радостью признавался он, что эту возможность полного счастья открыла перед ним революция и он почувствовал себя строителем единого и прекрасного мира, где не будет крови, грязи и страданий. И вот чудовищная машина, сметающая на своём пути великие человеческие завоевания, стремится растоптать Россию, всё Советское государство. И перед этой трагической опасностью как нечто мелкое, сиюминутное отошли на задний план тяжкие раздумья об арестах и расстрелах, творческие споры, разногласия, противоречия в душе, гнёт цензуры и отдельных партийных и государственных деятелей, требовавших от художников «прославления» существующего. Вот когда наступило время прославления, прославления без кавычек, прославления всего подлинно человеческого.

Теперь в советских людях надо поднять боевой дух, чтобы они не знали пощады врагу. А для этого необходимо рассказать, какие цели и задачи ставят Гитлер и его приспешники. Рабство, голод, одичание ожидают тех, кто смирится и откажется от борьбы. Гитлеровцы не щадят никого: ни стариков, ни детей, ни женщин. Они отбирают хлеб, сжигают дома, разрушают города и сёла, возведённые целыми поколениями русских людей. Они оскверняют святыни великого народа, внёсшего огромный вклад в сокровищницу мировой культуры. «В русском человеке есть черта: в трудные минуты жизни, в тяжёлые годины легко отрешаться от всего привычного, чем жил изо дня в день. Был человек – так себе, потребовали от него быть героем – герой… В старые времена рекрутского набора забритый мальчишечка гулял три дня – и плясал, и, подперев ладонью щёку, пел жалобные песни, прощался с отцом, матерью, и вот уже другим человеком – суровым, бесстрашным, оберегая честь отечества своего, шёл через альпийские ледники за конём Суворова, уперев штык, отражал под Москвой атаки кирасиров Мюрата, в чистой тельной рубахе стоял – ружьё к ноге – под губительными пулями Плевны, ожидая приказа идти на неприступные высоты…

Вот уже больше полвека я вижу мою родину в её борьбе за свободу, в её удивительных изменениях… Вглядываюсь в прошлое, и в памяти встают умные, чистые, неторопливые люди, берегущие своё достоинство…

Я помню четырнадцатый год, когда миллионы людей получили оружие в свои руки. Умный народ понимал, что первое и святое дело – изгнать врага со своей земли. Сибирские корпуса прямо из вагонов кидались в штыковой бой, и не было в ту войну ничего страшнее русских штыковых атак. Только из-за невежества, глупости, полнейшей бездарности царского высшего командования, из-за всеобщего хищения и воровства, спекуляции и предательства не была выиграна русским народом та война.