История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год. В авторской редакции

В 1948 году в разговоре с финской делегацией Сталин уделил внимание национальному вопросу, который иногда остро поднимался в прессе: «Советские люди считают, что каждая нация – всё равно – большая или малая, имеет свои качественные особенности, свою специфику, которая принадлежит только ей и которой нет у других наций. Эти особенности являются тем вкладом, который вносит каждая нация в сокровищницу мировой культуры, и дополняют её, обогащают её. В этом случае все нации – и малые и большие, – находятся в одинаковом положении, и каждая нация равнозначна любой другой нации». И, комментируя это высказывание, Ю. Жданов написал в своих воспоминаниях: «Сталин был решительным противником как национализма, так и ассимиляторских тенденций, шовинизма и расизма» (Жданов Ю. Взгляд в прошлое. С. 136). Сталин был и решительным противником антисемитизма в своей политике. Евреев он не любил, как и десятки выдающихся людей в мировой истории, в молодости он не раз говорил об этом, но начинал он свою политическую деятельность в густом кругу евреев, занимавших чуть ли не все ключевые посты. Со временем их ряды поредели.

И ещё один интересный разговор Сталина с Симоновым произошёл в конце 1948 года, когда Сталин прочитал пьесу «Чужая тень». В разговоре Сталин одобрил пьесу, но сделал существенное замечание о том, что лаборатория принадлежит государству, а не частному лицу и необходимо вмешательство государства в разрешение назревшего конфликта. К. Симонов за один день внёс поправки в пьесу, отдал в журнал «Знамя», пьеса вышла в январском номере за 1949 год. Её обсуждали в Союзе писателей и отклонили как кандидата на Сталинскую премию. Присутствовавший при этом К. Симонов ничего не сказал о разговоре со Сталиным, о своих поправках в пьесу после этого разговора, а когда заседание закончилось, он передал свой разговор со Сталиным А. Фадееву, который «безудержно хохотал», а в заключение разговора серьёзно сказал: «Да, посадил ты нас в лужу» (Симонов К. Глазами человека моего поколения. С. 157). За пьесу «Чужая тень» К. Симонов получил шестую Сталинскую премию второй степени.

А.А. Жданов, как обычно, готовил список кандидатов на Сталинскую премию и председательствовал при отборе кандидатов, решающее слово оставалось за Сталиным, который многие книги читал, бывал в театрах, немного разбирался в науке. Разное мнение осталось у современников о Жданове, многие хвалили его работоспособность, а некоторые издевались и над внешним видом его, и над компетентностью. Особенно неприязненным было мнение очевидца Серго Берии: «Жданов был среднего роста, тучным, с налитыми кровью и ничего не выражающими глазами… Он был зловещей личностью, шовинист и ярый антисемит… Отец никогда не скрывал своей антипатии к Жданову и издевался над его художественными претензиями… Он пил как сапожник и страдал от гипертонии» (Берия С. Мой отец Берия. В коридорах сталинской власти / Пер. с фр. М., 2002. С. 206–207). Кстати сказать, С. Берия обо всех ближайших соратниках Сталина вспоминал как о глупцах и несимпатичных людях.

При заключительном заседании Комитета по Сталинским премиям под председательством Сталина всегда решался прежде всего вопрос: «Нужна ли эта книга нам сейчас?», учитывался прежде всего утилитарный подход к оценке книги, спектакля, картины. «Покровский отвергался, – писал К. Симонов, – а на его место ставился учебник истории Шестакова не потому, что вдруг возникли сомнения в тех или иных классовых категориях истории России, а потому, что потребовалось подчеркнуть силу и значение национального чувства в истории и тем самым в современности, в этом и был корень вопроса. Сила национально-исторических традиций, в особенности военных, была подчёркнута в интересах современной задачи. Задача эта, главная в то время, требовала мобилизовать все, в том числе и традиционные, национальные, патриотические чувства, для борьбы с германским нацизмом, его претензиями на восточное пространство и с его теориями о расовой неполноценности славянства» (Там же. С. 183–184).