История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год. В авторской редакции

После войны А. Платонов продолжал работать над военной темой. В сдвоенном номере журнала «Новый мир» (1946. № 10–11) у него вышел рассказ «В семье Ивановых» («Возвращение»), в котором впервые в русской литературе просто и бесхитростно рассказал о ломке семейных отношений, последовавшей после четырёх лет войны. Вернулся солдат Иванов с фронта в свою семью. Многое изменилось здесь, не только внешние перемены увидел он в жене, сыне, дочери, – жена постарела, дети подросли, но что-то неуловимое долго мешало ему почувствовать себя, как и прежде, хозяином в доме, почувствовать себя самим собой. Что-то чуждое разделяло его и его семью. И Андрей Платонов со всей бескомпромиссностью, издавна присущей ему, исследует нравственный мир своих героев, заставляет их раскрыться друг перед другом. Сначала он решил уйти, но передумал и решил вернуться в семью. И вдруг в «Литературной газете» (1947. № 13. 4 января) появилась статья Владимира Ермилова «Клеветнический рассказ А. Платонова», в которой Андрей Платонов обвиняется во всех смертных грехах: «Здесь, в семье Ивановых, все придавлено мраком, холодом, отец вернулся пустой, чужой, и даже праздничный обед выглядит вынужденным, мертвенным». В словах жены, правдиво и честно объясняющих, почему она всего лишь один раз изменила мужу, критик увидел «чудовищную пошлость, которая приобретает характер злобной издёвки», увидел только кощунство. «Так обнажается гнуснейшая клевета на советских людей, на советскую семью, лежащая в основе всего рассказа», дескать, «все так живут» и семья Иванова – это, мол, и есть типичное явление.

Заканчивает Ермилов такими словами: «Надоела читателю любовь А. Платонова ко всяческой душевной неопрятности, подозрительная страсть к болезненным – в духе самой дурной «достоевщины» – положениям и переживаниям, вроде подслушивания ребёнком разговора отца с матерью на интимнейшие темы. Надоела вся манера «юродствующего во Христе», характеризующая писания А. Платонова. Надоел тот психологический гиньоль в духе некоторых школ декаданса, та нездоровая тяга ко всему страшненькому и грязненькому, которая всегда отличала автора «Семьи Ивановых». Советский народ дышит чистым воздухом героического упорного труда и созидания во имя великой цели – коммунизма. Советским людям противен и враждебен уродливый, нечистый мирок героев А. Платонова». В. Ермилов был одним из лидеров рапповского движения, которое прославилось грязными литературными доносами на талантливых русских писателей. И сейчас, став главным редактором «Литературной газеты» с помощью А.А. Фадеева, организатора РАППа и журнала «На литературном посту», вполне отдавал себе отчёт о своих сочинениях. Эта статья – продукт «новорапповской теории», осуждённой Сталиным, но результаты этой теории – эта статья.

Рассказ Андрея Платонова, как и всё его творчество, прочно вошёл в золотой фонд русской литературы советского периода.

А.П. Платонов был серьёзно болен, не так уж много отвела ему жизнь на борьбу за своё творческое «я». Попытка поставить в Центральном детском театре пьесу «Ученик лицея» о любимом писателе Александре Пушкине оказалась неудачной. При поддержке своего давнего друга М.А. Шолохова А. Платонов издал книгу обработанных им русских народных сказок – «Финист – ясный сокол» (1947), затем «Башкирские народные сказки» (1947) и «Волшебное кольцо» (1949).

В архиве А. Платонова осталось много начатых и незавершённых работ. Сотрудники ИМЛИ имени А.М. Горького включают их в академическое собрание сочинений.

Платонов А.П. Собр. соч.: В 3 т. М., 1984–1985.

Платонов А.П. Одухотворённые люди. М., 1986.

Платонов А.П. Чевенгур. М., 1991.

Платонов А.П. Размышления читателя. М., 1980.

Александр Степанович Яковлев (Трифонов-Яковлев) 5 января (23 ноября) 1886 – 11 апреля 1953

Александр Степанович Трифонов-Яковлев родился в 1886 году в городе Вольске Саратовской губернии в семье маляра. «Все мои родственники со стороны отца, – писал он, – крестьяне, бывшие крепостные графа Орлова-Давыдова, а со стороны матери – бурлаки на Волге. Никто из моих близких родичей не знал грамоты. Из всех родичей только моя мать и дед – её отец – умели читать церковнославянские книги».