История русской революции. Том 2(2). Октябрьская революция

Века истории живут в виде разных уровней культуры. Для преодоления прошлого нужно время, не новые века, но десятилетия. "Едва ли и ближайшее будущее поколение, более развитое, сделает полный переход к социализму", — говорил Ленин на заседании ЦИК 29 апреля 1918 года. Почти через два года, на съезде земледельческих коммун, он намечает еще более отдаленные сроки: "Сейчас вводить социалистический порядок мы не можем, дай бог, чтобы при наших детях, а может быть, и внуках, он был установлен у нас". Русские рабочие раньше других выступили в путь, но позже других придут к цели. Это не пессимизм, а исторический реализм.

"Мы, пролетариат России, впереди любой Англии и любой Германии по нашему политическому строю… — писал Ленин в мае 1918 года, — и вместе с тем позади самого отсталого из западноевропейских государств… по степени подготовки к материально-производственному введению социализма". Та же мысль выражается у него сопоставлением двух государств: "Германия и Россия воплотили в себе в 1918 году всего нагляднее материальное осуществление экономических, производственных, общественно-хозяйственных, с одной стороны, и политических условий социализма, с другой стороны". Элементы будущего общества как бы расщеплены между разными странами. Собрать и соподчинить их друг другу есть задача ряда национальных переворотов, слагающихся в мировую революцию.

Мысль о самодовлеющем характере советского хозяйства Ленин заранее подвергал осмеянию. "Пока наша Советская Россия останется одинокой окраиной всего капиталистического мира, — говорил он в декабре 1920 года на VIII съезде советов, — до тех пор думать о полной нашей экономической независимости… было бы совершенно смешным фантазерством и утопизмом". 27 марта 1922 года, на XI съезде партии, Ленин предостерегал: впереди предстоит "экзамен, который устроит русский и международный рынок, которому мы подчинены, с которым связаны, от которого не оторваться; экзамен этот серьезный, ибо тут могут побить нас экономически и политически".

Мысль о зависимости советского хозяйства от мирового Коминтерн считает ныне «контрреволюционной»: социализм не может зависеть от капитализма! Эпигоны умудрились позабыть, что капитализм, как и социализм, опирается на мировое разделение труда, которое именно в социализме должно достигнуть высшего расцвета. Хозяйственное строительство в изолированном рабочем государстве, как ни важно оно само по себе, будет оставаться урезанным, ограниченным и противоречивым: достигнуть высот нового гармонического общества оно не может.

"Подлинный подъем социалистического хозяйства в России, — писал Троцкий в 1922 году, — станет возможным только после победы пролетариата в важнейших странах Европы". Эти слова вошли в обвинительный акт; между тем они выражали в свое время общую мысль партии. "Дело строительства, — говорил Ленин в 1919 году, — целиком зависит от того, как скоро победит революция в важнейших странах Европы. Только после такой победы мы можем серьезно приняться за дело строительства". Эти слова выражали не неверие в русскую революцию, а веру в близость мировой революции. Но и сейчас, после крупнейших хозяйственных успехов Союза, остается верным, что "подлинный подъем социалистического хозяйства" возможен только на международной основе.

Под тем же углом зрения партия рассматривала и проблему коллективизации сельского хозяйства. Пролетариат не может построить новое общество, не приведя к социализму через ряд переходных ступеней крестьянство, которое составляет значительную, в ряде стран преобладающую часть населения и заведомое большинство — на всем земном шаре. Разрешение этой труднейшей из проблем зависит в последнем счете от количественного и качественного взаимоотношения между промышленностью и сельским хозяйством: крестьянство тем добровольнее и успешнее станет на путь коллективизации, чем щедрее город способен оплодотворить его экономику и культуру.

Существует ли, однако, достаточная для преобразования деревни промышленность? Ленин и эту задачу выводил за национальные границы. "Если взять вопрос в мировом масштабе, — говорил он на IX съезде советов, — такая цветущая, крупная промышленность, которая может снабдить мир всеми продуктами, имеется на земле… Мы кладем это в основу своих расчетов". Соотношение промышленности и сельского хозяйства, несравненно менее благоприятное в России, чем в странах Запада, до сего дня остается основой экономических и политических кризисов, угрожающих в некоторые моменты устойчивости советской системы.