История русской революции. Том II, часть 2

Из мирового разделения труда, из неравномерности развития разных стран, из их экономической взаимозависимости, из неравномерности разных сторон культуры в отдельных странах, из динамики современных производительных сил вытекает то, что социалистический строй может быть построен лишь по системе экономической спирали, путем вынесения внутренних несоответствий отдельной страны на целую группу стран, путем взаимного обслуживания разных стран и взаимного восполнения разных отраслей их хозяйства и культуры, т. е. в последнем счете на мировой арене.

Старая программа партии, принятая в 1903 году, начинается словами: «Развитие обмена установило такую тесную связь между всеми народами цивилизованного мира, что великое освободительное движение пролетариата должно было стать и давно уже стало международным». Подготовка пролетариата к предстоящей социальной революции определяется как задача «международной социал-демократии». Однако «на пути к их общей конечной цели… социал-демократы разных стран вынуждены ставить себе неодинаковые ближайшие задачи». В России такой задачей является низвержение царизма. Демократическая революция рассматривается заранее, как национальная ступень к интернациональной социалистической революции.

Та же концепция легла в основу новой программы, принятой партией уже после завоевания власти. При предварительном обсуждении проекта программы на VII съезде Милютин внес редакционную поправку в резолюцию Ленина. «Я предлагаю, – говорил он, – вставить слова „международной социалистической революции“ там, где говорится „начавшейся эрой социальной революции“… Я думаю, это мотивировать незачем… Социальная революция наша может победить только как международная революция. Не может она победить только в России, оставив в окружающих странах буржуазной строй… Я предлагаю во избежание недоразумений вставить это». Председатель Свердлов: «Тов. Ленин принимает эту поправку, так что незачем голосовать». Маленький эпизод парламентской техники («мотивировать незачем» и «незачем голосовать»!) опрокидывает фальшивую историографию эпигонов, пожалуй, более убедительно, чем самое тщательное исследование! То обстоятельство, что сам Милютин, как и цитированный выше Скворцов-Степанов, как сотни и тысячи других, осудили вскоре собственные взгляды под именем «троцкизма», ничего не меняет в природе вещей. Большие исторические потоки сильнее человеческих позвоночников. Прибои поднимают, а отливы сносят целые политические поколения. С другой стороны, идеи имеют способность жить и после физической или духовной смерти своих носителей.

Через год, на VIII съезде партии, утверждавшем новую программу, тот же вопрос был снова освещен в обмене ярких реплик между Лениным и Подбельским. Московский делегат протестовал против того, что, несмотря на Октябрьский переворот, о социальной революции все еще говорится в будущем времени. "Подбельский нападал на то, – говорит Ленин, – что в одном из параграфов говорится о предстоящей социальной революции… Такой довод явно несостоятелен, ибо у нас в программе речь идет о социальной революции в мировом масштабе". Поистине история партии не оставила эпигонам ни одного неосвещенного прикрытия!

В принятой в 1921 году программе комсомола тот же вопрос преподнесен в особо популярной и простой форме. «Россия хотя и обладает огромными естественными богатствами, – гласит один из параграфов, – но все же является отсталой в промышленном отношении страной, в которой преобладает мелкобуржуазное население. Она может прийти к социализму лишь через мировую пролетарскую революцию, в эпоху развития которой мы вступили». Одобренная в свое время Политбюро, с участием не только Ленина и Троцкого, но также и Сталина, эта программа сохраняла еще полную свою силу осенью 1926 года, когда Исполком Коминтерна приравнивал непризнание социализма в отдельной стране к смертному греху.

В ближайшие два года эпигоны оказались, однако, вынуждены сдать программные документы ленинской эпохи в архив. Склеенный из кусочков новый документ они назвали программой Коммунистического Интернационала. Если у Ленина в «русской» программе речь шла о международной революции, то у эпигонов в международной программе речь идет о «русском» социализме.