История русской революции. Том II, часть 2

Благодаря атмосфере, созданной противниками, доклады участников Гарнизонного совещания сами собою сосредоточились на вопросе о предстоящем выступлении". Произошла знаменательная перекличка, на которую руководители вряд ли отважились бы по собственной инициативе. Против выступления высказываются: школа прапорщиков в Петергофе и 9-й кавалерийский полк. Маршевые эскадроны гвардейской кавалерии склоняются к нейтралитету. Школа прапорщиков в Ораниенбауме подчинится лишь распоряжению ЦИКа. Но этим и ограничиваются враждебные или нейтральные голоса. О готовности выступить по первому призыву Петроградского Совета свидетельствуют: Егерский, Московский, Волынский, Павловский, Кексгольмский, Семеновский, Измайловский, 1-й Стрелковый и 3-й Запасный полки, 2-й Балтийский экипаж, электротехнический батальон, артиллерийский дивизион гвардии. Гренадерский полк выступит лишь по призыву съездов советов: этого достаточно. Менее значительные части равняются по большинству. Представителям ЦИКа, который считал недавно, и не без основания, источником своей силы петроградский гарнизон, было на этот раз чуть не единогласно отказано в слове. В состоянии бессильного раздражения они покинули «неправомочное» собрание, которое по предложению председателя тут же подтвердило: никакие приказы без скрепы Совета не действительны.

То, что подготовлялось в сознании гарнизона в течение последних месяцев, особенно недель, теперь кристаллизовалось. Правительство оказалось ничтожнее, чем можно было думать. В то время как город гудел слухами о выступлении и кровавых боях, совещание полковых комитетов, обнаружившее подавляющий перевес большевиков, сделало, по сути дела, ненужными ни демонстрации, ни массовые бои. Гарнизон уверенно шел к перевороту, воспринимая его не как восстание, а как осуществление бесспорного права советов распоряжаться судьбою страны. В этом движении была непреодолимая сила, но в то же время и тяжеловесность. Партии необходимо было умело сообразовать свои действия с политическим шагом полков, из которых большинство ждало призыва со стороны Совета, а некоторые – со стороны съезда советов.

Чтобы устранить опасность хотя бы временного замешательства в развитии наступления, необходимо было ответить на вопрос, волнующий не только врагов, но и друзей: действительно ли не сегодня-завтра разразится восстание? В трамваях, на улице, в магазинах только и речи что о предстоящем выступлении. На Дворцовой площади перед Зимним и перед штабом – длинные очереди офицеров, предлагающих правительству свои услуги и получающих в обмен за это револьверы: в минуту опасности ни револьверы, ни их владельцы совершенно не обнаружатся. Вопросу о восстании посвящены передовые статьи всех сегодняшних газет. Горький требует от большевиков, если только они не являются «безвольной игрушкой одичавшей толпы», опровергнуть слухи. Тревога неизвестности проникла и в рабочие кварталы, особенно в полки17. Там начинало казаться, что готовится выступление без них. Кем? Почему молчит Смольный? Противоречивое положение Совета, как открытого парламента и как революционного штаба, создавало на последнем перевале большие затруднения. Молчать дольше становилось невозможным.

«Последние дни, – говорит Троцкий в конце вечернего заседания Совета, – печать полна сообщений, слухов, статей относительно предстоящего выступления… Решения Петроградского Совета публикуются во всеобщее сведение. Совет – учреждение выборное и… не может иметь решений, которые не были бы известны рабочим и солдатам… Я заявляю от имени Совета: никаких вооруженных выступлений нами не было назначено. Но если бы Совет по ходу вещей был вынужден назначить выступление, рабочие и солдаты выступили бы как один человек по его зову… Указывают, что я подписал ордер на 5000 винтовок… Да, подписал… Совет будет и впредь организовывать и вооружать рабочую гвардию». Делегаты понимали: сражение близко, но без них и помимо них не будет дано сигнала.

Однако помимо успокоительного разъяснения массам необходима ясная революционная перспектива. Докладчик связывает воедино два вопроса: вывод гарнизона и предстоящий съезд советов. «У нас с правительством имеется конфликт, который может получить крайне острый характер… Мы не позволяем… обнажить Петроград от его революционного гарнизона». Этот конфликт подчинен, в свою очередь, другому надвигающемуся конфликту. «Буржуазии известно, что Петроградский Совет предложит съезду советов взять власть в свои руки. И вот, в предвиденье неизбежного боя буржуазные классы пытаются обезоружить Петроград». Политическая завязка переворота впервые дана была в этой речи с полной определенностью: мы собираемся взять власть, нам нужен гарнизон, мы его не отдадим. «При первой попытке контрреволюции сорвать съезд мы ответим контрнаступлением, которое будет беспощадным и которое мы доведем до конца». Провозглашение решительного политического наступления завершается и на этот раз формулой военной обороны.