История русской риторики. Хрестоматия

Изучение словесности, во все века столь уважаемое, в наше время представляет еще более важности и необходимости. Мы живем в таком веке, когда с необыкновенным усилием обрабатываются все науки, когда вполне предаются изучению изящного слова во всех родах сочинений. Писатель, не соединяющий изящества в выражении с достоинством мыслей, не может ожидать долговечности своим сочинениям. Может быть, мы стали слишком разборчивыми в этом отношении, может быть, мы преувеличиваем требования касательно изящества и украшений слога; даже иные впадают в крайность, занимаясь более словом, нежели мыслию: но это самое заставляет нас тем более заниматься искусством писать. Если необходимо уметь выражаться изящно и это уменье в наше время столько уважается, то еще более необходимо образовать вкус, для отличения ложных прикрас от красот истинных.<… >

ЧТЕНИЕ ВТОРОЕ

Первым предметом исследований наших будет слово как основная стихия красноречия. Мы войдем в некоторые подробности этой основной стихии: в области словесности мало предметов, заслуживающих более внимательного исследования.

Сознание бытия нашего собственного и существование предметов посторонних, нас окружающих, заключает в себе всю систему выражения мысли или слова. Поэтому при воззрении на слово как на вещество мысли представляются рассмотрению нашему два предмета: возможность образования и развития словесной стихии и проявления ее в различных формах. С одной стороны, мы должны показать стихии слова и законы их соединения. Сверх того, представление мыслей письменами есть особая способность – память человечества, а потому исследовать должно различные системы знаков, соответствующие, равно как и слово, развитию разумения. С другой стороны, рассматриваемое слово со стороны форм, какие принимает оно от проявления в нем мысли, как совокупность образов и звуков, представляет изобразительность речи и ее благозвучность. В этих общих условиях совершенной речи открываются особенные свойства творящей мысли – слог, или различные способы выражения. Все эти исследования составляют предмет собственно философии слова, или объективной части словесности.

Слово вообще есть выражение мыслей наших посредством членораздельных звуков наших. Под членораздельными звуками мы разумеем изменения голоса или простой, исходящий из груди звук, ограничиваемый различными органами, каковы: зубы, язык, губы, поднебье, нос, гортань. В наше время этот способ сообщения мыслей находится в высочайшей степени совершенства. Посредством слова мы быстро объясняем друг другу тончайшие оттенки мысли и нежнейшие ощущения сердца. Не только окружающие нас чувственные предметы имеют свои названия, указывающие нам на самые предметы, но все их взаимные отношения и малейшие отличия обозначены в слове со всею точностию; внутренние чувствования также выражены особыми знаками; понятия отвлеченные, все идеи, составляющие богатство наук, и все создания воображения, облекаясь в слово, переходят в явления, для нас осязательные. Слово, разделившееся на разные ветви, образовало разные языки, собственность того или другого народа. Этот способ выражения мысли нашей, по удовлетворении первых потребностей общественной жизни, обращается в орудие художественной роскоши. Недовольные простою ясностию выражений, мы требуем от них известного убранства. Для нас недостаточно, чтобы другие просто сообщали нам мысли свои; мы хотим, чтобы это сообщение было изящно. В этом состоянии за несколько тысячелетий уже находим мы слово у многих народов. Привычка до того сроднила нас с этим явлением, что мы взираем на него без удивления, равно как взираем на твердь небесную и на другие величественные предметы природы, к которым привыкло наше зрение. Мы любуемся различными произведениями искусств, гордимся новейшими открытиями в науках, способствующими удобству и приятностям жизни, поставляем в них славу человечества, но что более слова имеет право на наше удивление?<… >

ЧТЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ