История русской Церкви. Том 8

К числу таких лиц принадлежал на ту пору и князь К. К. Острожский, хотя он понимал унию несколько иначе, чем другие. Едва прошло около трех месяцев с посвящения Потея во епископа, как Острожский написал к нему послание (от 21 июня). Князь говорил (представим вкоротке сущность этого замечательного послания): "С давнего времени, видя крайний упадок и оскудение матери нашей, святой Восточной Церкви, "всех Церквей начальнейшей", я размышлял и заботился о том, каким бы способом возвратить ее в прежнее, благоустроенное состояние. Сетуя о падении ее и о поругании, какому подвергается она от еретиков и от самих отторгнувшихся от нее римлян, бывших некогда нашими братьями, я осмелился чрез своих старших духовных советоваться о некоторых нужных речах Св. Писания с папским легатом Антонием Поссевином, когда он был здесь, но ничего не вышло. Ныне, все занятый тою же мыслию и заботою о Церкви Божией и отправляясь для поправления моего здоровья в края, соседние с местопребыванием папы, я мог бы кое-что сделать, если бы на то была воля Божия и дозволение наших архипастырей. Если бы все вы одинаково на предстоящем вашем духовном Соборе порадели и порассудили, каким бы образом положить начало к примирению Церквей, тогда я, находясь в тех краях, употребил бы, с Божиею помощию и за началом и благословением вашим, все мои усилия, чтобы повести и наклонить дело к вожделенному соединению. Да хорошо было бы, мне кажется, если бы ты, милостивый отче, сам, своею особою, переговорив с митрополитом и епископами, поехал к московскому великому князю, порассказал там, какое гонение, поругание и уничижение терпит здешний народ русский в церковных порядках и церемониях, и попросил бы великого князя и тамошних духовных, чтобы они вместе с нами позаботились, как бы прекратить такое разделение Церквей и уничижение русского народа. Усердно прошу тебя, как многомилостивого господина и приятеля, а особенно как теплого ревнителя веры Христовой, принять в этом искреннее участие и со всею силою и властию постараться на предстоящем Соборе вместе с прочими владыками, чтобы положить начало если не к соединению Церквей (что всего было бы желательнее), то по крайней мере к улучшению положения православных. Все вы знаете, что люди нашей религии сделались до того равнодушными, ленивыми и невнимательными, что не только не заступаются за Церковь Божию и за веру свою старожитную, но многие сами насмехаются над нею и убегают в разные секты. А все это умножилось преимущественно оттого, что у нас не стало учителей, не стало проповеди слова Божия, не стало науки. Пришло на нас наконец то, что у нас не остается ничего, чем бы мы могли утешиться в нашем законе. Следует нам сказать словами пророка: Кто даст главе нашей воду и очам нашим источник слез, чтобы мы могли оплакивать день и ночь упадок и обнищание нашей веры и закона? Все опроверглось и упало, со всех сторон скорбь, сетование и беда, и, если еще не будем заботиться, Бог весть, что с нами будет. Я с своей стороны в другой и третий раз прошу: Бога ради, и по вашей пастырской обязанности, и из страха мести Божией постарайтесь постановить что-либо доброе и положить какой-либо добрый начаток". К этому письму князь приложил и собственноручную записку о тех условиях, какие считал необходимыми при заключении унии. Он желал: "

1. чтобы прежде всего нам, т. е. православным, всецело оставаться при всех своих обрядах, какие содержит Восточная Церковь;

2. чтобы паны римляне церквей наших и их имений на свои костелы не отбирали;

3. чтобы по заключении унии они не принимали тех из наших, которые захотели бы перейти в католичество, а особенно не принуждали к тому при заключении браков, как обыкновенно делают;

4. чтобы духовные наши были в таком же почете, как их, а особенно чтобы наш митрополит и владыки имели место в раде и на сеймах, хотя и не все;

5. нужно переслаться с патриархами, чтобы и они склонились к унии и мы единым сердцем и едиными устами хвалили Господа Бога;

6. нужно послать к московскому и к волохам, чтобы и они вместе с нами согласились на унию: всего лучше, по моему мнению, в Москву послать отца епископа Владимирского, а к волохам - Львовского;

7. нужны также исправления некоторых вещей в церквах наших, особенно касательно людских вымыслов;

8. весьма нужно позаботиться о школах и свободных науках, особенно для образования духовенства, чтобы мы могли иметь ученых пресвитеров и хороших проповедников, ибо оттого, что нет наук, в нашем духовенстве великая грубость умножалась".

Таким образом, побуждением к унии для князя К. К. Острожского была единственно его любовь к своей Церкви и к своему народу, та любовь, которая не могла без горести видеть их крайне тяжкого положения в Литве и надеялась найти в унии последнее средство к улучшению этого положения. А главнейшим условием для желаемой унии князь считал, чтобы она была заключена с Римом с согласия духовных представителей всей православной Церкви, а не одних литовских иерархов.