История русской церкви

Вторая задача была много сложнее. Мы видели, что раскол в XVII в. носил догматический характер: магические формулы культа были для человека XVII в. догмой, и, когда Никон заменил старые формулы новыми, он действительно переменил старую веру на новую веру. Двести лет спустя настроение переменилось. Традиция и мученичество освятили старые книги и старые формулы; /330/ они стали чем-то родным, с чем сжилось сердце старообрядца и что стало знаменем его веры. Но вместе с тем религиозное сознание не могло остаться на прежней анимистически-фетишистской основе, хотя пережитки ее держались цепко и стойко. То, что было непререкаемой истиной для московского лавочника или ремесленника XVII в., не выезжавшего за пределы окрестностей Москвы и бившегося в тщетной борьбе с треклятыми англичанами, для капиталиста XIX в. казалось суеверием и празднословием. Несмотря на всю живучесть некоторых элементов старого мировоззрения, сквозь толщу таганских и рогожских стен и кафтанов понемногу просачивалась мысль, что, по существу, догматы старообрядчества те же, что и догматы синодской церкви. Несмотря на редакционные разночтения, у них одно и тоже писание, один и тот же основатель; разница между ними касается только обрядности и точек зрения на отношение церкви к государству. Мы знаем, что центр тяжести различия лежал только в этом последнем пункте, зависевшем от различного социального состава той и другой церкви. Работа по разрешению вопроса о содержании веры и отношении к синодской церкви и к другим старообрядческим толкам затянулась, и только 24 февраля 1862 г. появилось знаменитое «Окружное послание единыя, святыя, соборныя, древлеправославно-кафолическия церкви». Оно было составлено первоначально мирянином Ксеновым и затем санкционировано духовным советом. Этот документ был напечатан и разошелся не менее как в 800 000 экземпляров — цифра, которая гораздо лучше свидетельствует о численности поповщины в 70-х годах, чем официальная статистика: согласно последней, по переписи 1897 г., в России было якобы только 447 000 поповцев…

«Окружное послание» прежде всего окончательно и торжественно порывает со старой старообрядческой идеологией XVII в. Оно предает анафеме десять «тетрадей», наиболее распространенных в раскольничьей массе, в которых обосновывалась вся эсхатология конца XVI — начала XVIII в., цари и патриархи провозглашались антихристами или антихристовыми слугами, а церковь и священство — прекратившимися. Эта эсхатология уже давно потеряла всякое значение в глазах буржуазных верхов поповщины; теперь устами «освященного собора» всей пастве, пасомой из Рогожского кладбища, объявлялось, что вся эта эсхатология кощунственна и богопротивна, император есть лицо боговенчанное и богохранимое, а /331/ церковь будет существовать вечно, ибо врата адовы ее не одолеют. Эта истинная церковь есть старообрядческая церковь; православная синодская церковь тоже не еретическая, ибо она верует в того же самого бога и Иисуса Христа, служит им правильным культом, имеет таинства и святыни, хотя и отличающиеся по внешности от старообрядческих. Ее грех не в обрядовых различиях, а в отношении ее к старообрядцам. Никон изменил древнецерковные предания, освященные именами патриархов Иова, Гермогена, Филарета, Иоасафа и Иосифа, и насильственно заставлял служить новым чином; собор же 1667 г. закрепил его дело, произнеся клятву и анафему на святое имя Иисуса и двуперстное сложение, и с тех пор официальная церковь не перестает мучить и гнать старообрядцев, не виновных ни в какой ереси, а только в преданности старым обрядам. В этом-то и заключается «важная и богословная вина» отделения старообрядческой церкви от синодальной. Антихрист же, вспоминает опять «Окружное послание», еще не пришел, а когда придет, то, по писанию, будет из рода еврейского, из колена Данова, родится от блуда; о дне и часе его пришествия, страшного суда и кончины мира никто не знает, кроме самого Иисуса Христа. Таким образом, «Окружное послание» твердо и решительно определяло вероисповедную и социальную позицию поповщинской церкви. Феодальной церкви буржуазная церковь говорила, что, пока феодальное государство борется с буржуазией, между обеими церквами не может быть примирения. Эксплуатируемой массе она указывала, наоборот, на вершину враждебной ей пирамиды и учила почитать ее и бояться ее. Так фарисейская буржуазия общины второго храма, с брезгливостью сторонившаяся языческого Рима, говорила стонавшему под нею гам гаарецу (народу земли): «Молись о благополучии правительства; ибо если бы не страх перед ним, то один другого пожрал бы живьем».