История русской церкви

Белая Криница была нужна руководителям поповщины только до тех пор, пока не были поставлены первые епископы для России. Как только это было достигнуто, роль Белой Криницы в глазах московских руководителей поповщины была сыграна. Дальнейшая связь с нею создавала, по мнению рогожцев, своего рода раскольничий Рим, белокриницкого «папу», которому Рогожа должна платить дань и слушать его «буллы»[89]. Это было и невыгодно, и опасно, и, что всего важнее, ограничивало самым существенным образом влияние руководителей поповщины из мирян. Дело еще обострялось тем, что сменивший Амвросия Кирилл был полуграмотный монах, грубый и невежественный, стремившийся к роли ничем не ограниченного распорядителя делами поповщинской церкви, но /334/ в то же время легко поддававшийся всяким влияниям я даже подкупу. Легко себе представить, как хотелось московским руководителям поповщины скорее избавиться от такого владыки. Случай сделал так, что им пришлось разорвать с ним сразу и круто. В 1863 г. тотчас после издания «Окружного послания» Кирилл приехал в Москву для суда над проворовавшимся Софронием. Приезд его не остался тайной для правительства, и дело грозило принять самый неблагоприятный оборот, вплоть до дипломатического конфликта с Австрией. Московская община поспешила поэтому от Кирилла избавиться и воспользовалась его деспотическим поведением в Москве, которым он возбудил против себя и мирян и епископов. Он не согласился на замещение московской кафедры Антонием Владимирским, как того хотели в Москве, и назначил временным заместителем Софрония саратовского епископа Афанасия; затем он вмешался в лоставление причетников и священников и рукоположил в епископы некоего архимандрита Сергия, который не раз попадался в воровстве и мошенничестве, который, будучи арестован однажды русскими властями, признал даже себя православным, наконец, был изгнан из монастыря и лишен сана за распутную жизнь. Московский духовный совет в очень резких выражениях перечислил Кириллу все эти его деяния и пригрозил ему судом епископов, а когда Кирилл в ответ прислал грамоту, написанную в самом резком и повелительном тоне, Московский духовный совет по приказу рогожских тузов указал ему путь из Москвы в таких характерных выражениях: «Не отягощая более вашим здесь беспотребным и даже опасным для мирных христиан сей столицы пребыванием, сейчас же выезжайте. Изгнанный митрополит со священнокорчемниками (!) Сергием и Филаретом, отправляйтесь в Белую Криницу… Наконец, решительно вам подтверждаем, что со времени здешнего вам нашего отзыва, никакие ваши распоряжения, ни письменные, ни словесные, в непринадлежащей вам области вопреки церковных правил учиненные, нами приняты отнюдь не будут. Аще же вы, после сего окончательного извещения, не явясь лично в собор епископский для принесения покаяния в ваших незаконных поступках, по свойственному вам буйству (!), будете присылать какие-либо папские буллы, то оные обращены будут не распечатанными». Казалось, разрыв был полный. Кирилл, рассерженный и опозоренный, уехал из Москвы. Поле сражения осталось за московским духовным советом; /335/ он не принял на московскую кафедру Афанасия, а поставил Антония. Но дело было не так просто. В руках Кирилла осталось страшное оружие: проклятие «Окружного послания» и всех его приемлющих.