История русской церкви

Рогожцы немедленно начали хлопоты о неприменении к ним этого распоряжения, и правительство вынуждено было сделать им уступку, разъяснив в июне 1837 г., что хотя браки раскольников и не признаются законными, однако «полиция должна раскольнических жен поповщинской секты» регистрировать и выдавать поповцам свидетельства об их женах и детях. Но детей беспоповцев тогда же вторично было предписано считать незаконнорожденными. Такое положение дел в 40-х годах причиняло много хлопот и неприятностей федосеевцам. Один из Гучковых попробовал перейти к поморцам; но оказалось, что и поморские браки правительством не признаются. Тогда стали прибегать к «золотому дождю»: нашли в Москве двух диаконов, которые согласились за большие деньги (50–100 руб.) выдавать фиктивные свидетельства о браках, якобы совершенных в православных церквах; в Москве и в провинции находились также такие клирики, которые за хорошую мзду записывали в метрические книги детей федосеевских капиталистов, не совершая над ними крещения. Но все эти подлоги были ненадежны и легко могли открыться. В то же время, использовав, сколько можно было, федосеевскую организацию в целях накопления, федосеевские тузы стали явно тяготиться стеснительными лицемерными рамками федосеевской пуританской морали. В 1848 г. строгие Преображенские наставники с горечью вынуждены были засвидетельствовать, что купеческие верхи федосеевщины отступили от праведного жития: Ефим Федорович Гучков находится в сожитии «с иноплеменной иноверкой из Польши»; его брат и жена ездят верхом, последняя «боком, с сигарой, в мужской шляпе и с сатанинским хвостом». Распространилась среди женской части федосеевцев и поморцев страсть к «иродиадиным пляскам», к «соблазнительным одеяниям», к «стягиванию тела своего ради потехи демонской». Купцы едят по постам мясо, курят сигары, пьют кофе, играют на скачках, участвуют «в сонмищах антихристовых, называемых клубами», где играют в карты и в лото, и т. д. Правительство учло эту перемену настроения и в 1847 г. начало атаку на Преображенское кладбище. Преображенская богадельня была подчинена наравне с другими приказу общественного призрения, было предписано принимать туда и не раскольников. Были назначены туда казенные попечители, сначала граф Строганов, потом уже упомянутый жандармский генерал Перфильев. При них, правда, новое /351/ положение осталось на бумаге. Но вскоре было начато наступление с другой стороны. Было сделано распоряжение не принимать от заведомых беспоповцев никаких фиктивных метрических свидетельств и строго проводить правила 1834 г. Тогда Гучковы перешли в единоверие, за ними последовали другие влиятельные беспоповцы в Москве и Петербурге. После этого в 1853–1854 гг. Преображенская богадельня, а также петербургские поморские и федосеевские богадельни были окончательно секуляризованы, а Преображенское кладбище с его кельями и часовнями было передано единоверцам; федосеевцам удалось только выговорить право хоронить на кладбище своих покойников. Об этой катастрофе Гучковы, Морозовы и Прохоровы вряд ли долго горевали — они получили от «старой веры» все, что она могла им дать.

Беспоповщина после этого становится мелким, маловлиятельным явлением, религией больше лавочников, чем промышленников. Когда правительство Александра II, проводя свои буржуазные реформы, легализовало в гражданском отношении старообрядцев, оно, конечно, имело в виду главным образом поповщинскую церковь, представлявшую могучую организацию миллионеров, с которой нельзя было не считаться. Указы 1864 и 1874 гг. о признании законными раскольничьих браков и о порядке их регистрации в полицейских метрических книгах могли иметь применение только к рогожцам и поморцам; законы 3 мая 1883 г., разрешавшие свободу богослужения, но без «оказательства», т. е. без крестных ходов, без колокольного звона, без предоставления права старообрядческим попам носить профессиональную одежду, имели в виду все старообрядческие согласия, но широко могли быть использованы опять-таки лишь поповщиной, имевшей организованный клир и твердый культ. Надо отметить, что, не предоставляя старообрядцам полной религиозной свободы, законы 1864 и 1874 гг. давали, однако, старообрядческой буржуазии в гражданском отношении некоторые выгоды, каких не имела до конца империи буржуазия православная. Именно в связи с введением гражданской регистрации браков и рождений раскольников были изданы добавочные статьи к уставу гражданского судопроизводства, устанавливавшие гражданскую подсудность всех дел о расторжении браков и законности рождения, касающихся раскольников. Православная буржуазия, отданная в этих делах на съедение /352/ консисторским акулам, могла только завидовать в этом отношении «гонимым» старообрядцам.