История русской журналистики начала XX века

Известный публицист-народник С. Н. Кривенко в 1904 г. с горечью отмечал, что газеты «утрачивают общелитературный интерес, сами превращаются в скучную хронику скучной русской жизни». Кривенко оценивал газеты с точки зрения журналиста старой школы, привыкшего к большому серьезному органу периодики, который являлся фактором общественной, культурной и литературной жизни общества. Но несмотря на то что публицист-народник очень неодобрительно относился к возрастающей роли газет, его пугала появившаяся привычка не читать, а просматривать газетные полосы, он должен был признать тот факт, что «рост читателя несомненен и несомненно также, что газета становится все более и более предметом насущной необходимости не одних только богатых классов и интеллигенции, но и простого народа. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть, с каким нетерпением и какою разнообразною публикою ждутся на железнодорожных станциях поезда с газетами и как эти газеты быстро расхватываются. То же самое происходит и около почтовых контор в глухих городках в стороне от железных дорог. Газеты сплошь и рядом выписываются в складчину и читаются по очереди или вслух целыми группами». Эти причины и диктовали необходимость внимательно проанализировать деятельность газет и разнообразие их типов. Статья С. Н. Кривенко «Газетное дело и газетные люди» и была попыткой рассмотреть «эволюцию газетного дела», которая «во многих отношениях чрезвычайно интересна и заслуживала бы не такой небольшой статейки общего характера, какую я пишу, а более обстоятельного исследования. Тут представляют интерес: и читатель, приспосабливающийся к газетному чтению и начинающий требовать известного материала, и само издательство с его спешными процессами и значительным материальным риском, и газетные люди с их характерными особенностями и т. д.».[73]

Очень интересно мнение о читателях газет такого парадоксального мыслителя, каким был В. В. Розанов, сам много сотрудничавший в газетах. В книге «Уединенное» он писал: «Газеты, я думаю, так же пройдут, как и „вечные войны“ средних веков… и т. д. Их пока поддерживает „всеобщее обучение“, которое собираются сделать даже „обязательным“. Такому с „обязательным“ обучением, конечно, интересно прочитать что-нибудь „из Испании“. Начнется, я думаю, с отвычки от газет, Потом станут считать просто неприличием, малодушием, чтение газет».[74]

Подобные оценки роли газеты и особенностей ее читательской аудитории явились следствием привычки внимательно и вдумчиво читать полученный номер периодического издания, приобретенной русской интеллигенцией в период преимущественного влияния толстых журналов, в которых отражался прогресс умственной и духовной жизни эпохи.

Эта привычка мешала восприятию газеты как поставщика сведений, фактов, информации, как периодического органа, рассчитанного на самые широкие круги населения, не всегда подготовленные к чтению серьезной периодики.

В. В. Розанов ошибся в своем прогнозе, что «газеты пройдут», но одно он заметил правильно. Именно распространение грамотности, «всеобщего обучения» стало одной из основных причин роста популярности газет. И именно влияние газеты на широкие массы только-только приобщившихся к общественной жизни слоев русского населения и заставляло публицистов оппозиционного толка (о газетах много писали народники) внимательно приглядеться к этому виду прессы.

ГАЗЕТНОЕ ДЕЛО И ГАЗЕТНЫЕ ЛЮДИ

Первой русской газетой были петровские «Ведомости». Газеты, появившиеся вслед за ними, часто включали в свое название слова «ведомости», «вестник» и позже «листок».

Ведомостями, как правило, называли правительственные официозные издания или серьезные, претендующие на формирование общественного сознания газеты, как например, «Русские ведомости». Эти издания «ведали», знали то, что надо сказать читателю.

«Вестниками» называли чаще всего газеты частные, особенно в провинции, где они противостояли официальным «Губернским ведомостям», например «Орловский вестник», «Рязанский вестник».

«Вестники» приносили читателям вести. Чаще всего это были серьезные издания либерального направления, выражающие мнения и интересы интеллигенции.

И наконец, повсеместно возникшие в 70–80-х годах XIX в. «Листки» являлись изданиями массового, иногда бульварного типа, более свободные по тону, сенсационные, часто справочные, мало читаемые «чистой» публикой.

Конечно название газеты зачастую не отражало ее типа, а было данью традиции, но все же при выходе нового органа печати редакция, выбирая название из традиционных, привычных для читателя, как бы оповещала о том, что она намерена издавать. В первоначальном виде подобные названия чаще употреблялись в провинции. В столичных системах газетной периодики, насчитывающих большое количество изданий, приходилось искать название-символ, отражающее генеральную линию газеты, например «Новая жизнь», «Наша жизнь», «Наши дни» и т. п.