История руссов. Держава Владимира Великого

По словам князя М. М. Щербатова[131], “по смерти Синеуса и Трувора Рюрик, учиняся общий властитель славянороссийских стран” (заметьте терминологию! — С. Л.), ими правил, а после его смерти “Олег вступил в правление государства, оставленного Рюриком малолетнему сыну Игорю”.

По Щербатову, все первые князья “царствуют”, и Владимир “смертию” Ярополка “приобрел всю монархию российскую”. Представления историков XVIII в. были в первых десятилетиях XIX столетия закреплены Н. М. Карамзиным в его знаменитой “Истории Государства Российского”, согласно которой Рюрик после смерти Синеуса и Трувора, “присоединив их области к своему княжеству, основал Монархию Российскую”.

Категорические утверждения о существовании государства России с середины IX столетия и монархической в нем власти усваивались читателями трудов историков на почве современных им представлений о государстве и монархе.

Старое государство и Держава Владимира Святого, как один из образцов его, не укладываются в представления о государстве нового времени, и уже Н. М. Карамзин замечал, что тогда “обширные владения Российские еще не имели твердой связи”. (Интересно отметить понимание событий Н. М. Карамзиным: из летописей явствует, что Рюрик, придя из-за моря, раздал княжения своим братьям и другим, значит, он уже распоряжался всей Северной Русью. Карамзин считает, что только смерть Синеуса и Трувора сделала Рюрика единовластцем, значит, Синеус и Трувор владели своими княжествами по праву, а не по благодетельству Рюрика. Это представление совершенно совпадает с Иоакимовской летописью, согласно которой Рюрик и, естественно, его братья пришли на Русь как законные наследники княжества Гостомысла, внуками которого они были. — С. Л.).

А один из наиболее выдающихся историков права, В. И. Сергеевич[132], в исходе XIX столетия писал: “Наша древность не знает единого государства российского; она имеет дело с множеством существующих небольших государств”. Если все это так, то что же представляла собой Держава Владимира Святого и что он дал нового своим владениям как Державе?

Держава Владимира Святого охватывала территорию от южного побережья Ладожского озера до Среднего Днепра и его притока Псела, от северного склона Карпат до Средней Волги и Нижней Оки. Эта громадная территория в своей северной и северо-восточной части была занята поселениями финских племен, вся остальная ее масса являлась землями племен восточных славян.

Но эти племена еще были далеки от слияния в единый народ. Их объединяла только власть Киевского князя. Она не представляла собой той государственной власти, которую мы привыкли видеть в современных нам государствах.

Ни задач новой государственной власти, ни современных ей органов и системы управления Киевский князь не имел.

Зависимость от него частей территории Державы Владимира Святого и племен, ее населявших, выражалась, главным образом, в уплате ему дани. Аппарат, который был в его распоряжении, как главы тогдашнего государства, находившегося лишь в зачаточном состоянии, представляла собой его дружина, как его военная сила, совет и “мужи-наместники”; последних он посылал в свои земли в качестве представителей своей власти, собиравших дань и наблюдавших за невыходом вверенных их надзору земель из-под власти Киевского князя. Кое-где в этих землях продолжали судить местные князья “под рукою” Киевского. Много еще времени требовалось для того, чтобы из этого зародыша государства развилось “Государство Российское”. Для этого потребовались века».

Из этой длинной цитаты видно, что Лаппо верно понял один из важнейших принципов истории: идею развития, эволюции. «Все течет», — сказал Гераклит, т. е. все изменяется в потоке времени. Настоящее опирается на прошлое и дает основы для будущего, но это не есть повторение одного и того же, — это изменение одного в другое, в разных темпах, в разных местах, в разных условиях, но всегда изменение.

Изменяется и самое государство, не только, так сказать, снаружи, но и изнутри; изменяется система управления государством, изменяется и самый характер связи правителя с управляемым государством, изменяются и взаимоотношения различных групп населения.

Русская история как наука создалась в эпоху господства абсолютизма, т. е. неограниченного самовластия, но это вовсе не значило, что перед эпохой абсолютизма не было других эпох. Целые поколения русских историков оказались невероятными простофилями, «прошляпившими» всю суть предмета, который они изучали. Они не смогли, не сумели и не захотели стать учеными, а остались придворными летописцами, прихлебателями при дворе.

Государство современного типа не свалилось с неба, а развилось долгим и сложным путем. Этого многие историки не поняли (или делали вид, что не поняли), они мыслили не исторически. Они мерили прошлое аршином современности. Их мировоззрение было воззрением абсолютизма, где все дано, на самом же деле все становится.