История руссов. Держава Владимира Великого

Из вышесказанного, а также из прежде написанных очерков мы можем сделать следующие вероятные заключения: 1) при Фотии в 860-х гг. случилось крещение западных славян, именовавшихся также русинами, или руссами, что в дальнейшем дало повод к смешению их с руссами киевскими. Очевидно, именно с этим эпизодом связано и чудо с несгоревшим Евангелием, сохраненное в латинской записи; 2) приблизительно в 874 г., т. е. после неудачного похода Аскольда на Царьград, состоялось первое крещение киевских руссов, в котором принимал участие болгарский епископ Михаил, впоследствии попавший в список первых русских митрополитов; 3) более ста лет спустя, когда Русь под Олегом, Игорем и Светославом снова стала преимущественно языческой, Владимир крестил Русь во всем ее объеме и уже окончательно; первым митрополитом стал Михаил Сириец, в рассказах летописей слившийся с Михаилом Болгарином.

Если мы обратимся к летописям, дающим только голый список митрополитов, то найдем здесь большой разнобой. Первая Новгородская летопись, например, приводит в списке Феопемпта, который был поставлен в митрополиты только при Ярославе, — этот вариант поэтому отпадает.

Другие летописи дают два варианта, согласно первому: Михаил, Леон, Иоанн, Феопемпт, согласно второму: Леон, Михаил, Иоанн, Феопемпт. Таким образом, спор идет только о том, кто был первым: Михаил или Леон.

В различных редакциях церковного устава Владимира мы опять-таки встречаемся с двумя вариантами: в одном называется Леон (он же Леонт), в другом Михаил, причем в каждом случае добавлено, что они были взяты «у патриарха Фотия».

В Степенной книге (Полное собрание Русских Летописей, том IX, с. 113) указывается, что первый митрополит был назначен не Фотием, а патриархом Николаем Хрисовергом (983–996), что исторически не вызывает возражений.

Житийная литература (Жития Бориса и Глеба) упоминает Иоанна, стоящего обычно третьим в списках, но данные о нем колеблются: он называется то «митрополитом», то «архиеписком», что, однако, не исключает одно другого: Иоанн в одно время был архиепископом, а потом стал митрополитом.

Таким образом, в русской литературе вопроса существует разнобой. Единственным источником, от которого можно исходить, стоя твердо, по-видимому, является трактат митрополита Леонта, составленный около 1004 г., на греческом языке, где титул его гласит так: «Leontos metropolitou Rosias tes en Rosia Preslabas pros Romaious etoi Latinous peri ton axymon» (см.: Бенешевич В.Н. № 926. Памятники древнерусского канонического права. Вып. 1. Русская историческая библиотека, Пг., 1917. С. 73—101)[121].

Итак, к 1004 г. митрополит Леонт, безусловно, был уже на Руси (в Переяславле). Так как крещение Руси состоялось в 990 г., вполне возможно, что Леонт мог быть митрополитом еще с того времени. Однако, поскольку на место митрополитов обыкновенно назначали людей заслуженных, опытных и старых, вполне возможно, что первым митрополитом был еще Михаил, а Леонт уже был вторым. Если Михаил был недолго, что вполне возможно, то Леонтия могли легко впоследствии счесть и за первого митрополита.

Здесь необходимо отметить одно поразительное обстоятельство: несмотря на то что летописи велись монахами, хранились в монастырях и были проникнуты религиозным духом, жизнь церкви чрезвычайно скудно освещена в них. Есть известия о постройках церквей, переделке их, ремонте или гибели от пожаров, но о духовных лицах даже самого высокого ранга мы ничего в них не находим.

Мы часто не знаем ни лет, ни национальности, ни, наконец, деяний митрополитов или епископов. Самое большее, что мы обычно узнаем, — это время поставления на престол и год смерти. Между тем, есть основания полагать, что жизнь церкви на Руси не катилась по гладким рельсам: в отдельных углах Руси существовало столетиями язычество, которое, несомненно, защищалось и боролось; немалую борьбу приходилось вести и с пережитками языческих верований и обрядов, бывали и расколы и секты, существовала борьба между светской и духовной властью, соперничали между собой и крупные духовные лица и т. д.

Обо всем этом летописи либо вовсе молчат, либо отзываются крайне скупо.

Этот отказ от описания духовных дел и сосредоточение только на светских в руках монахов нам совершенно непонятен, — ведь и духовные дела давали много для восхваления хорошего и осуждения плохого.

Обратимся теперь к иностранным источникам. Только византийские источники могут, естественно, пролить некоторый свет на интересующий нас вопрос. Если мы сравним список епископов, составленный императором Львом Мудрым и патриархом Николаем Мистиком между 901–907 гг., со списком времен Алексея Комнина (1081–1118), то мы увидим, что прибавилось за два столетия тридцать новых митрополий.