История руссов. Славяне или норманны?

1. Она идет вразрез с совершенно ясным указанием Багрянородного, что «первый порог называется “Ессупи”, что по-русски и по-славянски означает “не спи”». Багрянородный дает одно название для обоих языков, означающее одно и то же. «Русское» название не могло выпасть, ибо тогда вся фраза имела бы иное построение, имеющаяся же фраза совершенно правильна и ясна.

2. Название 7-го порога, как мы показали, является, как по корню, так и по окончанию, совершенно славянским; именно с этим названием Томсен ничего не мог сделать, принимая в основу скандинавскую теорию.

3. Норманистская теория не может объяснить, почему Багрянородный, знавший «русское» значение первого порога, ни разу не переводит в дальнейшем этих названий, а переводит только славянские. Наша гипотеза объясняет это легко: самые «русские» названия уже являются греческими их переводами. Названия 2-го — 6-го порогов информатор Багрянородного забыл, но значение их помнил. Это вполне понятно, если он был иностранец, а что это было так, — мы уже видели выше.

4. Филологические доказательства Томсена неубедительны:

а) в каждом сравнении есть та или иная натяжка;

b) для сравнения он пользуется всеми скандинавскими языками, включая древние и современные наречия их, таким образом он из кучи наречий выдергивает созвучные, похожие слова, но сходство не есть еще доказательство;

с) в ряде объяснений толкование идет вразрез с качествами того или иного порога, т. е. действительность опровергает его объяснения;

d) слишком уж легко Томсен находит «доказательства» и так же легко от них отказывается;

е) Томсен делает немало и филологических ошибок (кое-что мы упомянули), на которых мы за неимением места не останавливаемся, филолог найдет их немедленно;

f) нигде во всех сочинениях Багрянородного нельзя найти указания, что «руссы» и «славяне» говорили на разных языках. То, что пороги назывались по-разному «руссами» и «славянами», говорит только о существовании двух систем названий. Что это были самое большее два наречия, говорит то, что на обоих из них выражение «не спи» было одинаковым, в то же самое время «русское» название 7-го порога было безусловно славянским;

g) пять «русских» названий порогов могут быть объяснены совершенно на тех же основаниях, как это сделано Томсеном, не из скандинавских, а из греческих корней.

Подведя summa summarum, мы должны сказать, что свидетельство Багрянородного в толковании норманистов совершенно неудовлетворительно: а) названия 1-го и 7-го порогов решительно против него и b) другие пять названий объясняются и с иной точки зрения.

Таким образом, эта «незыблемая опора» норманизма не может более считаться ни единственным объяснением, ни объяснением, удовлетворяющим критически мыслящего исследователя.

Остается еще сказать несколько слов о выдвигаемой нами гипотезе, что в действительности существовало две системы названий днепровских порогов, обе славянские: одна новгородская («славянская»), другая киевская («русская»).

В пользу ее говорят следующие дополнительные соображения.

Если «руссы» Багрянородного были скандинавами и вдобавок еще властителями страны, и называли по-скандинавски все семь днепровских порогов, то мы имеем полное основание утверждать, что они должны были называть на свой лад речки, города, деревни, озера, холмы, ручьи и т. д.; на деле мы не имеем ни одного скандинавского названия! Что за особое пристрастие к днепровским порогам? Нелепость явно бросается в глаза. Уж если «руссы» были скандинавы, то почему они, когда «рубились» совершенно новые города, ни разу не назвали новый город скандинавским именем? Над такими вещами г.г. норманисты не задумываются, а между тем это непреложное доказательство славянства «руссов».

Далее, как это будет видно из разбора всей 9-й главы сочинения Багрянородного, последний плохо разбирался в положении дел на Руси и путал, подобно арабам и другим соседям, «руссов» и «славян»; сам он в России не бывал, пользовался расспросными сведениями, причем лица, не ездившего дальше Киева.

Это лицо, совершенно очевидно иностранец, не славянин, вероятно, говорил по древнеболгарски и был информирован главным образом каким-то спутником в путешествии через пороги, «славянином», ибо совершенно очевидно, что «русские» названия порогов были ему известны гораздо слабее и они отодвинуты более в тень, чем «славянские».

Если бы спутником информатора Багрянородного был новгородец, то тогда были бы выпячены «славянские» названия, а главное — сообщены сведения о части пути между Новгородом и Киевом, совершенно отсутствующие, и т. д.

Не будучи знатоком греческого языка, мы не беремся разрешать детали филологических сомнений, предоставляя это тем, кто сделает все лучше; укажем только, что имеется путь для решения вопроса и в этом направлении.

Таким образом, вопрос о свидетельстве Багрянородного по поводу днепровских порогов следует коренным образом пересмотреть, и мало надежды, что окончательное решение его будет в пользу норманизма.