История руссов. Славяне или норманны?

2. Что она была славянкой и, весьма вероятно, принадлежала к видной псковской славянской семье, с которой Игорю выгодно было породниться.

3. Из летописи вытекает, что это был брак по расчету, устроенный старым Олегом.

Недаром Псков с первых страниц русской истории попадает в долгую зависимость именно от Киева, а не от Новгорода, сателлитом которого он делается на несколько столетий позже. Женитьба Игоря на знатной псковичке (вспомним, кстати, что недаром летопись упоминала, что сани ее находятся там и доныне) значительно укрепляло положение Рюриковичей: брак, влияние жены и ее родственников заставлял его считать «своим», чего, конечно, не было бы, если бы он женился на скандинавке. Спешим, однако, оговориться, что это только вероятное предположение, вытекающее из намеков летописи и логики вещей.

С Ольгой, однако, связано несколько интригующих вопросов.

1. Почему она, если имя ее было «Пребрана», стала называться Ольгой? Был ли это каприз старого скандинава Олега, которому не понравилось ее славянское имя? Или другая причина дала основание этому?

2. Не является ли имя «Пребрана» вообще апокрифическим именем, а что всегда Ольга была Ольгой, и никакого переименования не было?

3. Было ли имя «Ольга» искаженным летописцами скандинавским именем, или это было уже совершенно ославяненное имя, наподобие наших нынешних, большей частью греческих, еврейских и т. д. имен, которые в русской фонетической трактовке стали вовсе русскими? Ведь совершенно ясно, что «Иван» происходит от «Иоанна», но кто будет сомневаться в том, что носитель имени «Иван» не есть православный славянин? Таким же образом и скандинавская «Элга» или «Helga» могла превратиться в славянскую «Ольгу».

Одинаковость изменения на славянский лад (Олег, Ольга) — Helg, Helga, совершенно одинаковая фонетика этих имен во всех русских летописях (без начального «х», с изменением «е» в «о») говорит за основательное ославянение этих имен, и к тому же очень давнее.

Склонность «е» или «э» переходить в «о» мы наблюдаем и в ряде других слов: староболгарское «елень» превратилось в «олень», «един» в «один», греческое «Елена» в «Олену» и даже «Алену». В именах «Олег», «Ольга» мы имеем подобные же случаи. Было ли «л» в этих словах твердым — мы сказать не можем; нахождение в древних источниках «Олг», «Олга», может быть, является отзвуком твердого «л» в старонорвежском «Helg»; мы, однако, недостаточно компетентны в скандинавских языках.

Есть, однако, очень интересные факты, позволяющие думать, что в древности иностранцы называли все-таки Ольгу «Элгой». Константин Багрянородный, лично принимавший ее у себя, называет ее в своем сочинении «Элгой».

Имеется также древнегреческая икона с надписью: «Елга архонтисса Росиас» (греч. «Элга, владычица Росии»). Однако икона эта, конечно, могла быть написана значительно позже жизни самой Ольги. Это могло случиться только после того, как она была причислена к лику святых на Руси, а потом уже получила признание и подтверждение и в Византии.

Однако оба эти греческие источника не могут считаться доказывающими скандинавское происхождение Ольги, — искажение славянских, казалось бы, произносимых без всякого труда имен — явление общеизвестное, это объясняется особенностями фонетики иностранцев. У того же Багрянородного мы не находим ни одного русского имени или названия города, которое не было бы искажено. Наконец, даже зная, что «Ольга» и «Элга» — одно и то же, он мог предпочесть в силу каких-то причин скандинавский вариант.

Таким образом, при современном состоянии наших знаний, в славянстве Ольги нет решительно никаких оснований сомневаться. Должны явиться совершенно новые факты, противоречащие этому, которые заставили бы изменить это мнение. Во всяком случае, оно не может измениться под влиянием безнадежной и притом тенденциозной любительщины Н. Т. Беляева и иже с ним.

Мы готовы охотно согласиться с любым положением норманистов (нас от этого не убудет), если только оно основано на научных фактах и удовлетворяет логике; методы же подтасовки научных фактов, граничащие с научным шулерством, кроме досады и возмущения у нас, других чувств возбудить не могут. Мы заявляем громко: метод большинства историков нас совершенно не удовлетворяет. Почему? В наших очерках приведено достаточно примеров.

10. Об именах первых русских князей

К какой национальности принадлежали Рюрик и братья, мы не знаем. Известно, что они были «варяги», но понятие это охватывало, в сущности, все национальности, жившие на побережье Балтийского моря, т. е. германские, славянские, литовские, финские и т. д. племена. Слово «варяг» означало не столько национальность, сколько род деятельности, профессию.

Это была смесь странствующих наемных воинов, просто разбойников, иногда купцов, а чаще всего всё вместе, с вариациями в ту или иную сторону, смотря по обстоятельствам, но германцы среди варягов, именно скандинавы, преобладали.