История рыцарей Мальты. Тысяча лет завоеваний и потерь старейшего в мире религиозного ордена

Орден ничего не выиграл от смерти Джема. Живой он был ценным, как весомый аргумент в сделке, которая могла быть заключена между Родосом и Константинополем. Мертвый он не имел никакой цены. Некоторые обвинения, выдвинутые против д’Обюссона, основывались на том, что великий магистр занимался международной политикой, в которой Джем был пешкой. Д’Обюссон, как и все значимые великие магистры, разумеется, был политической фигурой. Иначе и быть не могло. Все же он был главой суверенного государства, которое было хотя и маленьким, но чрезвычайно сложным. Из-за своего международного характера орден являлся Европой в миниатюре. Его великий магистр был единственным европейцем, управлявшим смешением наций, отражавшим интересы самых богатых и влиятельных семей во многих странах. Более того, он не мог себе позволить порвать с папством, кто бы ни был папой. Это, вероятно, и объясняет первоначальное, хотя и неохотное согласие д’Обюссона передать Джема Иннокентию VIH. В любом случае представляется очевидным, что для д’Обюссона смерть Джема стала началом новых трудностей для ордена. Уже через год великий магистр начал писать сицилийцам, прося помощи у судовладельцев и морских капитанов, готовых привести свои корабли на Родос и оказать помощь в борьбе с неверными. В сущности, он предлагал каперский патент каждому, кого привлечет богатая добыча на торговых мусульманских путях.

Если бы не ухудшение отношений между турками и египетскими мамлюками, можно было бы не сомневаться, что Баязид, несмотря на все заверения в дружественных отношениях между ним и орденом, вскоре начал бы атаку. Но передышка, данная сначала «делом Джема», а потом открытой войной между султаном и Египтом, позволила д’Обюссону значительно усовершенствовать оборону острова и построить новый флот для ордена. В последние годы его правления орден вместе с папской эскадрой вел довольно успешные действия против турок в районе острова Хиос. Им удалось захватить несколько крупных судов с богатым грузом. Вскоре после этого, двигаясь на юг, корабли столкнулись у Самоса с турецкой эскадрой, которая целиком сдалась. Пьер д’Обюссон умер в июне 1503 года. Ему было 80 лет. Этот один из самых выдающихся великих магистров сумел помешать Мехмеду II захватить остров. После этого он восстановил разрушенные фортификационные сооружения Родоса, привел в порядок финансы и благодаря дипломатическим усилиям обеспечил остро необходимую мирную передышку для своего островного королевства.

Глава 15 По приказу султана

Годы после смерти великого магистра д’Обюссона, преемником которого стал Эмери д’Амбуаз из ланга Франции, были отмечены тем же неуклонным ростом благосостояния ордена. В 1503 году, когда турки послали на Родос шестнадцать галер и высадили на берег людей, с их галерами вступил в бой маленький флот ордена, и, несмотря на разницу в численности, турки были разбиты. Восемь кораблей были потоплены, а два – захвачены. Единственный ущерб ордену был нанесен взрывом пороховой бочки, которым снесло носовую часть одной галеры и убило восемь рыцарей и нескольких моряков. Последующие столкновения показали, что флот ордена намного превосходит турецкий и в огневой мощи, и в мастерстве судовождения.

Флагман ордена, каррака, водоизмещением около 2000 тонн, доказала, что рыцари ордена умеют действовать не только на галерах. Встретив крупное египетское судно в районе Кандии, на Крите, каррака вступила с ним в бой. Судно было захвачено неповрежденным. Это оказался самый богатый приз, какой ордену удалось захватить за всю свою историю, поскольку судно было нагружено сокровищами и всяческими ценными грузами, а среди его пассажиров были высокопоставленные мамлюки, выкуп за которых едва не превысил стоимость груза. Подобные успехи, когда о них становилось известно в Европе, естественно, повышали уважение европейцев к рыцарям, а после их триумфальной защиты в 1480 году Родоса распространилось мнение, что рыцари непобедимы. Это в свое время привело к опасно пренебрежительному отношению к реальной ситуации в ордене. Все же он был христианским аванпостом в сердце растущей Османской империи.