Читаем История рыцарства полностью

Такие прокламации были весьма часты в мирное время, ибо турниры, удаляя дворянство от праздности, развивали искусство владеть конем и оружием и поддерживали воинственный жар, который погас бы при долгом бездействии.[38]

Для турниров всегда выбирали место около больших городов, построенных на реке, близ леса, так что город был как бы оградой с одной стороны, а лес с другой; оба пролета закрывались деревянными барьерами, вне их выставляли флаги начальников турнира.

Роскошь вооружения и нарядов, красота пиров и балов, словом великолепие этих замечательных игр поощряло промышленность, торговлю и искусства, развивая во всех классах то нравственное, что при феодализме было доступно только высшим слоям общества.

Турниры, куда стекались трубадуры и менестрели, чтобы воспевать в своих балладах и тансонах победителей, бывали для этих романтических Пиндаров поводом соревнования, а частое соревнование могло содействовать возрождению литературы.[39]

Лишь только герольды возвестят об устройстве турнира, как все владельцы, рыцари, их жены начинают собираться в назначенное место. Они стекались туда отовсюду и даже из чужих краев; несколько дней по дорогам тянулись караваны, оруженосцы, ведущие добрых коней (de beaux dextriers en dextres), гаеры и забавники, со всех сторон показывались дворяне с соколами на руках и в сопровождении пажей и слуг, богато разряженные дамы, придерживающие одной рукой шелковые вожжи своих иноходцев, а другой — свои прозрачные зонтики, наконец, показывались партии человек в двести, делавшие небольшие дневки и тратившие много денег. Так в веселом обществе собиралось на турнир дворянство целого округа; все члены его, и, дамы и кавалеры носили одинаковое платье, — или белое с золотым галуном, или красное с галуном серебряным; все они в монастырях и гостиницах назывались одним, простым именем: белые (compagnie blanche) или красные (compagnie a la riche couleur). В числе их были знатные владельцы под именами: красный граф (comte rouge), зеленый барон (baron vert), черный принц (prince noir), потому что они отправлялись на турнир в вооружении такого цвета. Имена эти были в чести, ибо доказывали право участвовать на турнире; они неизменно сохранялись между современниками и даже в истории; значительнейшие личности скрывали под такими именами свои настоящие фамилии.

Прибыв на ристания, рыцари, по предварительному уведомлению, развешивали до открытия турниров свои шлемы, свои гербовые щиты, свои украшения поблизости от ристалища.

Вот как один очевидец рассказывает о приготовлениях и обрядности турниров.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Чингисхан
Чингисхан

Роман В. Яна «Чингисхан» — это эпическое повествование о судьбе величайшего полководца в истории человечества, легендарного объединителя монголо-татарских племен и покорителя множества стран. Его называли повелителем страха… Не было силы, которая могла бы его остановить… Начался XIII век и кровавое солнце поднялось над землей. Орды монгольских племен двинулись на запад. Не было силы способной противостоять мощи этой армии во главе с Чингисханом. Он не щадил ни себя ни других. В письме, которое он послал в Самарканд, было всего шесть слов. Но ужас сковал защитников города, и они распахнули ворота перед завоевателем. Когда же пали могущественные государства Азии страшная угроза нависла над Русью...

Валентина Марковна Скляренко , Василий Григорьевич Ян , Василий Ян , Джон Мэн , Елена Семеновна Василевич , Роман Горбунов

Детская литература / История / Проза / Историческая проза / Советская классическая проза / Управление, подбор персонала / Финансы и бизнес
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное