Читаем История рыцарства полностью

Во Франции учреждение герольдов и герольдмейстеров столь же древнее, как и монархия. Эти чины воинственных государя и народа разделялись на три класса: всадники, помощники герольдов и герольды (les chevaucheurs, les poursuivants[56] et les herants d'armes). Главный начальник, называвшийся герольдмейстером, имел над ними полную власть. Званий этих достигали постепенно, прослужив несколько лет при дворах и войсках. Труднейшие и не столь важные обязанности возлагались на всадников, которые с этого начинали свою службу. Всегда готовые исполнять даваемые им поручения, они окружали своего сеньора, когда он командовал дружиной, чтобы по первому слову лететь с его приказами к отрядным начальникам, рассеянным на разных пунктах. Когда были важные и трудные поручения, то они отдавались через помощников герольдов, исполнявших обязанности нынешних адъютантов.

При производстве всадника в помощники герольда, герольд представлял его сеньору и спрашивал у него, какое прозвище желает он дать всаднику. Сеньор обыкновенно давал ему имя какого-нибудь подвластного города. Герольд, держа левой рукой всадника, называл его новым именем и выливал ему на голову, наклоненную над чашей, кубок вина с водой, который держал в правой руке. Обряд этот напоминал крещение и в глазах народа считался священным. Потом герольд брал тунику сеньора, надевал ее на помощника и, по странному обычаю, старался накинуть так, чтобы один рукав упал на грудь, а другой — на спину. Помощник обязан был носить это одеяние всегда в таком виде до самого производства в герольды. Эти должностные лица всегда носили гербы своего сеньора. В отличии от простых скороходов, носивших гербы на поясе, всадники носили их на правой руке, помощники герольдов на левов, а герольды на груди, Последнего звания достигали по истечении семи лет в должности помощника. Герольдов производили обыкновенно или в военное время в день битвы, или в дни коронаций, или на турнирах. Принц, похвалив при всех верность, ревностность, честность и скромность помощника герольда, объявлял, что он жалует его в свои герольды. Тогда старший герольд произносил клятву, которую жалуемый повторял за ним. Звание герольда давало дворянство. Сеньор награждал его леном и утверждал за ним герб, который переходил к нисходящему потомству. Новый герольд также менял имя: чаще всего он получал название подвластной области или имя своего сеньора.

Должность герольдов состояла преимущественно в том, что они являлись представителями своих владельцев при их сношениях с другими владельцами, например, при заключении брака, предложении мира, вызове на битву. Вот почему они носили одинаковое с своими сеньорами платье. Оказываемое им уважение было сообразно достоинству тех, кого они представляли. Вообще они присутствовали на всех ратных подвигах, на поединках, на турнирах, на свадьбах, на I коронациях, на пирах, на всех народных празднествах. Когда короли и владетельные особы учреждали рыцарские ордена, они в тоже время назначали герольда этого ордена, называя его именем ордена. Людовик XI, основавший орден св. Михаила, назвал герольда этого ордена Mont-Saint-Michel. Названия: Подвязка (Jarretiere), Золотое Руно (Toison d'Or), Горностай (Hermine), Дикобраз (Pore-Epic), и прочие даны были в Англии, Бургундии, Бретани, Орлеане, и Анжу герольдам орденов, учрежденных под этими именами.

Выше сказано, что эти должностные лица — всадники, помощники герольдов и герольды, были подчинены герольдмейстеру. С обязанностями и преимуществами последнего лучше всего можно познакомиться из обозрения того, что происходило при производстве первого герольдмейстера.

Первым герольдмейстером был представитель французского короля; его звали Монжуа (Montjoie). В назначенный для производства день (обыкновенно это бывал какой-либо торжественный праздник), удостоенный являлся во дворец короля. Камердинеры государя ожидали его в назначенной комнате, где его одевали в королевские одежды, как самого короля. В то время, когда король шел уже в свою придворную церковь или часовню слушать обедню, коннетабль Франции или, за его отсутствием, королевские маршалы, предшествуемые герольдами и герольдмейстерами разных провинций, вели избранного туда же и сажали прямо против главного алтаря, на покрытое бархатным ковром кресло (chaire a bras) за королевским местом.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Чингисхан
Чингисхан

Роман В. Яна «Чингисхан» — это эпическое повествование о судьбе величайшего полководца в истории человечества, легендарного объединителя монголо-татарских племен и покорителя множества стран. Его называли повелителем страха… Не было силы, которая могла бы его остановить… Начался XIII век и кровавое солнце поднялось над землей. Орды монгольских племен двинулись на запад. Не было силы способной противостоять мощи этой армии во главе с Чингисханом. Он не щадил ни себя ни других. В письме, которое он послал в Самарканд, было всего шесть слов. Но ужас сковал защитников города, и они распахнули ворота перед завоевателем. Когда же пали могущественные государства Азии страшная угроза нависла над Русью...

Валентина Марковна Скляренко , Василий Григорьевич Ян , Василий Ян , Джон Мэн , Елена Семеновна Василевич , Роман Горбунов

Детская литература / История / Проза / Историческая проза / Советская классическая проза / Управление, подбор персонала / Финансы и бизнес
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное