История с приведениями

Я пришел домой в полном смятении и оставался в таком состоянии несколько недель. Я не мог понять, что случилось, и испытывал одновременно облегчение и чувство невозвратимой потери. Она, должно быть, съехала в тот день, когда мы должны были встретиться в ресторане, но зачем? Последняя шутка? Или она знала, что все кончено уже после Стилл-Бэлли?

Неужели она была в отчаянии? В это я не мог поверить.

Теперь, когда она исчезла, я остался в понятном, расчисленном мире с одной только загадкой - загадкой ее исчезновения. Другую, большую загадку: кто она была? - я не разгадывал. Мне было страшно.

Я много пил и спал большую часть дня. У меня словно отняли всю энергию, и ее осталось ровно столько, чтобы спать, пить и думать об Альме.

Когда через пару недель я начал вновь посещать занятия, я как-то встретил в холле Либермана. Сперва он сухо кивнул мне, но потом, заметив что-то в моих глазах, сказал: "Зайдите-ка ко мне в офис, Вандерли". Он тоже был зол, но с его злостью я мог мириться: это была злость человека.., а не человеко-волка.

я знаю, что вы мной недовольны, - сказал я. Но у меня в жизни все спуталось. Я болен. Обещаю, что постараюсь закончить год прилично.

- Недоволен? Это слишком мягкое слово, - он откинулся назад в кожаном кресле. - Не думаю, что мы когда-нибудь ожидали от наших стажеров многого. Я доверил вам важную лекцию, и что за дрянь вы из нее сделали! - он помолчал, успокаиваясь. - И вы пропустили больше занятий, чем кто-либо в истории университета со времен поэта-алкоголика, который пытался поджечь медпункт. Короче, вы вели себя отвратительно. Я хочу, чтобы вы знали, что я о вас думаю. Вы поставили под угрозу весь наш учебный план.

- Я не буду с вами спорить. Просто я оказался в странной ситуации. Думаю, что у меня произошел нервный кризис.

- Вы, так называемые творческие люди, считаете, что вам все позволено. Надеюсь, вы не ожидаете, что я дам вам блестящую рекомендацию.

- Конечно, нет, - тут я вспомнил кое о чем. - Позвольте задать вам один вопрос.

- Я слушаю.

- Слышали ли вы когда-нибудь о профессоре из Чикаго по имени Алан Маккени?

Его глаза расширились.

- А почему вы спрашиваете?

- Так, интересно.

- Ну ладно, - он встал и подошел к окну. - Вы знаете, я терпеть не могу сплетен.

Я знал, что он обожал сплетни, как большинство критиков.

- Я немного знал Алана. Мы встречались на симпозиуме по Роберту Фросту пять лет назад. Он был умным человеком, немного схоластиком, но это ведь Чикаго. И семья у него была хорошая.

- И дети были?

Он подозрительно взглянул на меня.

- Конечно. Потому это и было так трагично. Ну, конечно же, то, что потеряла наука...

- Там была замешана женщина?

Он кивнул.

- Похоже, что так. Я слышал об этом на встрече МЛА. Та девица просто высосала его. Она была его студенткой. Такие вещи иногда случаются в университетах. Девушки влюбляются в преподавателей, иногда они заставляют их бросать семьи, но чаще нет. У большинства из нас хватает здравомыслия, - он самодовольно улыбнулся. "Ну ты и дерьмо", - подумал я.

- Он и не бросил. Он просто убил себя. А та девица исчезла, по-английски. Надеюсь, с вами не случилось ничего подобного?

Она соврала мне буквально все. Я думал, о чем она еще лгала мне. Вернувшись домой, я позвонил "де Пейсер Ф.". Трубку взяла женщина.

- Миссис де Пейсер?

-Да.

- Извините, но я из Калифорнийского банка. Мы хотим проверить некоторые сведения, сообщенные нам мисс Моубли. Она написала в ведомости, что вы ее тетя.

- Кто? Как ее фамилия?

- Альма Моубли. Она забыла сообщить ваш адрес и приходится обзванивать всех людей с этой фамилией. Нам нужны точные данные.

- Но я не знаю ни о какой Альме Моубли!

- У вас нет племянницы Альмы, которая учится в Беркли?

- Конечно, нет. Думаю, вам лучше обратиться к этой мисс Моубли и взять у нее правильный адрес.

- Я так и сделаю. Извините, миссис де Пейсер.

Второй семестр был унылым и дождливым. Я приступил к новой книге, но продвигалась она плохо. Я не знал, кто такая Альма: безжалостная хищница, как ее описал Либерман, или просто психически нездоровая женщина. Не выяснив этого для себя, я не мог вставить ее в роман и таким образом избавиться от нее. И еще я чувствовал, что в романе не хватает какого-то элемента, но не мог его определить.

В апреле мне позвонил Дэвид. Голос у него был молодым и совершенно счастливым.

- Удивительные новости. Не знаю, как тебе и сказать.

- Роберт Редфорд купил твое жизнеописание для нового фильма.

- Что? А-а, нет. Два месяца назад, третьего февраля, - в этом был он весь, - я ездил к клиенту в Колумбос-Серкл. Погода была ужасная, и я влез в такси. И знаешь, оказался рядом с самой красивой женщиной, какую когда-нибудь видел. Она была такая красивая, что у меня во рту пересохло. Не знаю, как я набрался храбрости, но к концу поездки я пригласил ее на обед. Обычно я таких вещей не делаю.

Да, обычно Дэвид был слишком осторожен. Не думаю, что он хоть раз в жизни побывал в баре.

- Ну вот, мы с этой девушкой виделись с тех пор почти каждый вечер. Знаешь, мы решили пожениться. Это половина новостей.

- Поздравляю. Желаю, чтобы тебе повезло больше, чем мне.