История с привидениями

Тут, отвернувшись от Хелен и Рекса, я увидел высокого бледного человека в темных очках, глядящего на меня из-за фонтана. У его ног сидел тот же босоногий мальчик в лохмотьях. Грег Бентон выглядел теперь еще более устрашающе, чем у «Последнего рифа»; на солнце в толпе он и его брат казались чем-то совершенно чуждым, как пара ядовитых пауков. Даже привыкшие ко всему студенты Беркли сторонились их. Бентон не говорил мне ничего и не делал никаких жестов — просто смотрел, и в его взгляде читалась ничем не прикрытая злоба.

Каким-то образом я понял, что он не, причинит мне вреда. Он мог только смотреть на меня, и я впервые порадовался тому, что здесь так много людей. Потом я вспомнил, что Альма в опасности. Может быть, она уже мертва.

Я отвернулся от Бентона и его брата и быстро пошел к воротам. Я чувствовал, как он смотрит мне вслед, но, повернувшись, обнаружил, что Бентон вместе с братом исчезли. Остались только толпы студентов и по-идиотски счастливые Хелен и Реке.

Когда я дошел до дома Альмы, мой страх уже казался абсурдным. Разве она сама не сигнализировала мне о нашем разрыве тем, что не пришла в ресторан? То, что я теперь беспокоюсь за нее, не более чем ее последняя манипуляция моими чувствами. Потом я заметил, что занавески в ее окне раздвинуты.

Я вбежал по лестнице дома напротив, откуда было видно ее окно. Ее квартира была пуста. Остались только голые стены, а на полу, там, где был ковер, лежал мой конверт. Нераспечатанный.

Глава 6

Я пришел домой в полном смятении и оставался в таком состоянии несколько недель. Я не мог понять, что случилось, и испытывал одновременно облегчение и чувство невозвратимой потери. Она, должно быть, съехала в тот день, когда мы должны были встретиться в ресторане, но зачем? Последняя шутка? Или она знала, что все кончено уже после Стилл-Бэлли?

Неужели она была в отчаянии? В это я не мог поверить.

Теперь, когда она исчезла, я остался в понятном, расчисленном мире с одной только загадкой — загадкой ее исчезновения. Другую, большую загадку: кто она была? — я не разгадывал. Мне было страшно.

Я много пил и спал большую часть дня. У меня словно отняли всю энергию, и ее осталось ровно столько, чтобы спать, пить и думать об Альме.

Когда через пару недель я начал вновь посещать занятия, я как-то встретил в холле Либермана. Сперва он сухо кивнул мне, но потом, заметив что-то в моих глазах, сказал: «Зайдите-ка ко мне в офис, Вандерли». Он тоже был зол, но с его злостью я мог мириться: это была злость человека… а не человеко-волка.

я знаю, что вы мной недовольны, — сказал я. Но у меня в жизни все спуталось. Я болен. Обещаю, что постараюсь закончить год прилично.

— Недоволен? Это слишком мягкое слово, — он откинулся назад в кожаном кресле. — Не думаю, что мы когда-нибудь ожидали от наших стажеров многого. Я доверил вам важную лекцию, и что за дрянь вы из нее сделали! — он помолчал, успокаиваясь. — И вы пропустили больше занятий, чем кто-либо в истории университета со времен поэта-алкоголика, который пытался поджечь медпункт. Короче, вы вели себя отвратительно. Я хочу, чтобы вы знали, что я о вас думаю. Вы поставили под угрозу весь наш учебный план.

— Я не буду с вами спорить. Просто я оказался в странной ситуации. Думаю, что у меня произошел нервный кризис.

— Вы, так называемые творческие люди, считаете, что вам все позволено. Надеюсь, вы не ожидаете, что я дам вам блестящую рекомендацию.

— Конечно, нет, — тут я вспомнил кое о чем. — Позвольте задать вам один вопрос.

— Я слушаю.

— Слышали ли вы когда-нибудь о профессоре из Чикаго по имени Алан Маккени?

Его глаза расширились.

— А почему вы спрашиваете?

— Так, интересно.

— Ну ладно, — он встал и подошел к окну. — Вы знаете, я терпеть не могу сплетен.

Я знал, что он обожал сплетни, как большинство критиков.

— Я немного знал Алана. Мы встречались на симпозиуме по Роберту Фросту пять лет назад. Он был умным человеком, немного схоластиком, но это ведь Чикаго. И семья у него была хорошая.

— И дети были?

Он подозрительно взглянул на меня.

— Конечно. Потому это и было так трагично. Ну, конечно же, то, что потеряла наука…

— Там была замешана женщина?

Он кивнул.

— Похоже, что так. Я слышал об этом на встрече МЛА. Та девица просто высосала его. Она была его студенткой. Такие вещи иногда случаются в университетах. Девушки влюбляются в преподавателей, иногда они заставляют их бросать семьи, но чаще нет. У большинства из нас хватает здравомыслия, — он самодовольно улыбнулся. «Ну ты и дерьмо», — подумал я.

— Он и не бросил. Он просто убил себя. А та девица исчезла, по-английски. Надеюсь, с вами не случилось ничего подобного?

Она соврала мне буквально все. Я думал, о чем она еще лгала мне. Вернувшись домой, я позвонил «де Пейсер Ф.». Трубку взяла женщина.

— Миссис де Пейсер?

— Да.

— Извините, но я из Калифорнийского банка. Мы хотим проверить некоторые сведения, сообщенные нам мисс Моубли. Она написала в ведомости, что вы ее тетя.

— Кто? Как ее фамилия?

— Альма Моубли. Она забыла сообщить ваш адрес и приходится обзванивать всех людей с этой фамилией. Нам нужны точные данные.