История с продолжением

– Самоубийство. Он пытался покончить с собой… бросился под автобус. Просто от отчаяния. Не выдержал… девятнадцать лет держался – и не выдержал… Но если умрёт он – то большая часть тех, кого вы видите в этом коридоре, умрёт вслед за ним. И эта девочка на лавке, и этот рыжий в углу… и я. Теперь вы поняли, что с ним случилось?

– Будь я на его месте, я бы предпочёл умереть сразу. Даже если произойдёт чудо, и он выберется, он останется калекой на всю жизнь. Полупарализованным калекой. У него повреждён позвоночник. Сохраниться чувствительность, но ходить он не сможет… хотя, о чём я? Я уже сказал вам всё, даже больше, чем всё. Мне пора. Крепитесь, если сможете. Я постараюсь, девочка. Я таких, как ты вижу издалека. И таких, как он – тоже… Он меня потом ругать будет. Так ты уж замолви за меня перед ним словечко, хорошо?

Валентина кивнула.

Врач ушёл в зал.

Подошёл Юра.

– Что? – спросил он.

– Пока жив, – Валентина помолчала и добавила. – Врач – хороший мужик, должен справиться.

– Я ему не справлюсь! – Юра резко вздохнул и принялся ходить по коридору.

– Юра, пойди к Лину, выведи его на воздух, – попросила Валентина, – можешь даже этих позвать. Или посиди с ним в машине. Только не говори с ним ни о чём, а то он может…

– Хорошо, – Юра подошел к Лину, взял его под руку и потащил за собой. За ним, сохраняя дистанцию, пошли несколько надсмотрщиков. Юра остановился, что-то сказал им, один из надсмотрщиков подошёл к Лину, взял его под другую руку и таким порядком они скрылись за углом. К Валентине приблизилась Лена, постояла секунду, собираясь с мыслями, затем спросила:

– Ну что?

– Плохо, – Валентина отвернулась. – Он сказал, что Пятый в коме, и, вероятно никогда уже не выйдет из неё. Что же он наделал, несчастный! Что теперь будет…

В коридор вошёл тот надсмотрщик, который помогал Юре вести Лина.

– Валентина Николаевна, – позвал он, – вас Юрка зовёт.

– Чего такое?

– Лину стало плохо. Выйдите, они там на улице…

– Иду. Лена, не уходи отсюда, поняла? Я скоро вернусь.

Валентина вышла во двор, прилегающий к корпусу. Уже совсем стемнело, захолодало, поднялся ветер, который гнал палую бурую листву по сухой земле. Во дворе было темно, единственный фонарь был то ли разбит, то ли сломан, и Валентина не сразу увидела, где же Юра. Она беспомощно озиралась вокруг, когда тот позвал:

– Мы здесь, Валентина Николаевна! На лавке…

Валентина, наконец, сориентировалась. Юра стоял над Лином, который лежал грудью на шаткой узенькой лавочке. Левая рука его беспомощно свесилась вниз, правая лежала под головой. Юра осторожно тряс Лина за плечо.

– Рыжий, ну очнись, – говорил он, – ну что с тобой? Лин! Это же я, Юра!… Валентина Николаевна, помогите…

– Сходи в мою машину, аптечку принеси… что у вас тут произошло?

– Он упал… и всё. Мы вышли… и он упал…

– Помоги мне его усадить и принеси аптечку. Потом сокрушаться будешь…

Лина усадили. Пока Юра бегал к машине, Валентина поддерживала рыжего, не давая ему свалиться на землю.

– Чего достать? – спросил Юра. – Нашатырь, что ли?

– Я сама все достану. Принеси воды. Лин, давай, дорогой… просыпайся… надо быть сильным, Лин, хоть трудно, а надо… хотя бы ради него…

– Зачем он это сделал?… – с трудом выговорил Лин. – Господи… зачем?… Он уже умер, Валентина Николаевна? Скажите, он умер?…

– Лин, прекрати, – попросила та. – Живой он, пока живой. Сейчас оперировать будут, я с врачом говорила. Да, всё плохо, очень плохо, но не до такой степени, чтобы падать из-за этого в обморок. Не позорься перед этими всеми, – Валентина махнула рукой в сторону корпуса, – не дело это. Он, конечно, совершил очень большую глупость, но теперь-то что прикажешь? С крыши прыгать? Под автобус кидаться, за ним следом? Подожди, может, он выживет. Ещё пока что рано говорить. Что через час будет – неизвестно, а ты… терпи Лин… Юра, ты водички принёс?

– Ага, – Юра протянул рыжему бутылку с водой, – ну, как тут?

– Посиди с ним, Юра, я пойду обратно. Что нового?

– Уже в операционной. Еле дотянули… мне сказали вас позвать.

– Иду, – Валентина со вздохом поднялась.

В коридоре она столкнулась с Леной.

– Вас врач звал, – сказала та.

– Знаю. Где он?

– Вон туда они пошли… сказал, начинать не будет, пока не спросит, что-то важное…

Валентина нашла хирурга почти что сразу.

– Что вы хотели спросить?

– Что у него с сердцем? – не без ехидства спросил тот. – Это что, редкая форма аритмии?

Валентина тихо, на грани слышимость, прошептала:

– У него два сердца. И ещё там много всего, что не так устроено, как у нас с вами. Только не надо делать вид, что вы этого сразу не поняли. Так?

– Так. Спасибо, что сказали. Ждите. Это до утра, как минимум, если при хорошем раскладе. Не меньше шести часов.

Врач ушёл. Валентина вернулась в приёмную.