История с продолжением

– Про операцию? Нет, только в общих чертах… а что?

– Почку правую удалили, это раз. Часть кишечника тоже, это два. Трепанацию сделали, это три. Он на себя не похож, не удивляйся, когда его увидишь. Больше не скажу, спать не сможешь… всё, езжайте, Валя. Часов через восемь я вас жду.

– Обеих?

– Только тебя. Лену оставь дома, не гоняй ребёнка понапрасну…

…Сумасшедшие дни. Непрекращающийся дождь, слякоть, промозглая осенняя погода, холод… Наскоро перекусить – и в больницу. Немного поспать – и в больницу. Простирнуть вещички – и в больницу. Лена и Валентина буквально переселились в приёмный покой, их узнавали, с ними здоровались. Валентина выглядела утомлённой, и была ещё причина для этого, кроме того, что произошло с Пятым. Пропал Лин. Вечером второго дня приехал в реанимацию Юра и рассказал, что нашёл свою квартиру взломанной, Лина в ней не было, но была записка на кухонном столе – Лина не искать и не в свои дела не соваться. Валентина, тем не менее, в свободное от дежурств время, на пару с Юрой, прочёсывала все места, где тот мог быть. Всё тщетно. Рыжий исчез. И кто был к этому причастен – не вызывало сомнений. А Валентина и Юра ездили и ездили по Москве. Десять дней, каждый вечер…

Минуло две недели после аварии. По словам врачей, состояние их пациента вызывало сильную тревогу – он не приходил в себя, и швы, по прошествии большого количества времени, не срастались. Однако он жил, постепенно его стали снимать с аппаратов, потихонечку восстанавливались свои органы, он начал сам дышать…

И вот в один день из-за плотно обложивших небо туч пробилось-таки солнце, а врач, выйдя в коридор и позвав Валентину, сказал:

– Очнулся ваш этот… самоубийца. Не понимает, правда, ничего, но очнулся. Ещё вчера, вышел из комы. И, так уж и быть, я вас к нему пущу. В виде исключения… только не надо трагедий, слёз, соплей и всего такого прочего. Зашли, посмотрели – и обратно. Вынужден вас предупредить, что он, хотя и поправляется, но…

– Что “но”? – Лена с тревогой заглянула в лицо врачу. – О чём вы?

– У меня было несколько подобных случаев. Такие больные… не в силах справиться с повреждениями, они чем-то подобны онкологическим. Те же светлые и тёмные периоды, те же боли. Вы поймите, у него остался, по моему разумению, некоторый жизненный ресурс, но поправляться ему не из чего. Боюсь, что он обречён. Пусть не сейчас, но позже…

– Может, ещё удастся что-то изменить, – заметила Валентина, – дома, говорят, и стены помогают…

– Во-первых, он пробудет здесь не меньше двух недель, – заметил врач, – а во-вторых, даже по прошествии этого месяца вам никто не даст гарантии, что он сможет перенести дорогу до дома. Пойдёмте, пока никто не заявился…

Плитки пола под ногами холодны и скользки. Свет неприятный, казённый. Стены, выложенные белым кафелем, отражают этот свет и он миллионами мелких бликов режет глаза. К этому свету надо привыкнуть. Иначе сойдёшь с ума. Под самым потолком – крохотные окошки, в которые видно немного, совсем немного неба, не по-осеннему светлого и чистого. Здоровых в зале сейчас не было, одни больные. Поэтому смотреть на небо в окошках тоже было некому.

– Сюда, – позвал врач, – во втором боксе. Только не пугайтесь…

Валентина с Леной подошли. Как Лена не старалась скрыть своих чувств, она не сдержалась и тихо ахнула, едва увидев Пятого. Валентина промолчала. Эта умела держать себя в руках. Лена раньше думала, что самое плохое, что может произойти с Пятым, уже произошло, но только сейчас она поняла, что ошибалась. Она всмотрелась в черты знакомого лица. Не лицо, маска. Бессмысленный взгляд пустых глаз, обведённых чёрной каймой гематом, безвольно открытый рот… Почти везде, где нет повязок – ссадины, кровоподтёки. Его волосы, чёрные с сединой, такие красивые, были сбриты примерно до середины головы, начиная ото лба, причём сбриты в спешке – на голове было полно порезов. Волосы, слава Богу, уже успели немного отрасти. Уродливый трепанационный шов закрывала собой повязка.

Врач, видимо, намеренно укрыл своего пациента простынёй, чтобы не пугать пришедших, но Валентина изъявила желание посмотреть, что там творится, что с ногами, что с позвоночником… Лена молча следила, будучи не в силах вымолвить не слова…

– С ним было гораздо проще, когда он был без сознания, – пожаловался врач Валентине, – он теперь… как бы это сказать… мы даже умываем его, когда он спит. Уж про остальное я молчу…

– Да знаю я, – отмахнулась Валентина, – он и не так умеет. Давайте я попробую сейчас немножко за ним поухаживать, пока никого нет. Вы в дверях постойте, покараульте… мы быстренько… Лена, помоги мне немножко, умой его, протри там, где дырок нет – и пошли. Дома потом ещё в эти игры наиграемся…