История с продолжением

“Какая же во всём этом безысходность! – думала Лена. – Безысходность и обречённость… Он же никому не нужен… Что нами движет? Долг? Нет, вовсе нет. Валентиной – желание выжить… а мной? Что со мной? Я жалею его? Или нет? Мне же не страшно за него, – вдруг поняла она, – мне страшно за себя”. Лена быстренько сделала то, что велела Валентина. Нечаянно она дотронулась до руки Пятого, лежащей поверх простыни… и рука оказалась тёплой, живой. “Ты мне нужен, Пятый, – подумала она с раскаянием, – и прости, что я так подумала. Я просто дура”. Лена почувствовала несказанное облегчение.

* * *

Тонкий, на пределе слышимости, назойливый свист… Свет, совершенно не уместный, и этот свист, вот что лишает покоя и не даёт забыться. И ещё ощущение потери и неправильности происходящего, неудобство, которое, вроде бы, ничем не обоснованно… “Телевизор, что ли, забыли выключить? – отрешенно подумал он. – И свет… надо сказать Валентине, ночь же…”. А потом… “Боже! Что это?! Как?! Неужели… Не может быть!”. Осознание обрушилось на него сразу, не дав опомниться. Как же это могло случиться? Ведь он столько сил вложил в это решение, все, что были. Столько отчаяния и сил… и остался жив. “Я что… и вправду?… За что?”.

Он приоткрыл глаза и увидел Лену, бледную и осунувшуюся, сидящую рядом с его койкой. Собрав все силы, он прошептал то первое, что пришло ему в голову:

– За что?! Лена, за что?…

Лена посмотрела на него непонимающим взглядом и всхлипнула.

– Пятый, – неуверенно начала она, – как же я ещё могу?…

– Ты не поняла, что ли? Нам с тобой не по пути, неужели не ясно?… – лицо Пятого исказилось от гнева, смешанного с таким отчаянием, что Лена опрометью выскочила из палаты, не чуя под собой ног, и кинулась прочь. Её душили рыдания, слёзы застили взор, коридор больницы слился в какое-то размытое нереальное пятно… Лена с размаху врезалась в Валентину, идущую ей навстречу, попробовала оттолкнуть, чтобы бежать дальше… бежать, пока хватает сил, пока несут ноги…

– Что случилось, зайка? – Валентина поймала Лену за плечи и развернула к себе.

Лена, давясь слезами, пересказала ей свой короткий разговор с Пятым.

– Я сейчас, Ленок. Ты пока пойди, пройдись, успокойся… а я с ним потолкую. Хорошо? Что-то он совсем не то говорит, на него не похоже… Может, прав был Вадим, не знаю, что и думать.

Валентина прошла к палате, немного постояла в дверях, собралась с духом и вошла. Пятый встретил её молчанием, он лишь тяжело дышал, словно после бега, и временами облизывал пересохшие, потрескавшиеся губы.

– Ты что это девчонке наболтал? – как ни в чём ни бывало сказала Валентина. Словно бы и не было неполных трёх недель, проведённых в больнице, словно не было аварии, которую вспомнить без содрогания было невозможно, словно всё шло так, как раньше… До всего. – Зачем ты её обидел?

– И вы?… Вам что – мало? – Пятый на секунду смолк, затем добавил. – Я даже на смерть право потерял, да?

– О чём ты говоришь?

– Я жить не хочу, понимаете? Я не могу больше… сил нет…

– Пятый, я тебя давно знаю. И ты – самый сильный из всех, кого я встречала. Вероятно, в тот момент ты принял несколько опрометчивое решение…

– Какая разница, когда я его принял?… Почему вы не дали мне просто уйти?…

– Во-первых, это были не мы. Мы с Леной не успели вызвать скорую, это сделали люди, живущие в доме напротив. Во-вторых, врачи, приехавшие на вызов, не имели права бросить тебя умирать посреди дороги. Не знаю, как у вас, а у нас приняты определённые нормы, существует так называемая врачебная этика…

– А как же свобода выбора? – Пятый прищурился, напрягся, Валентина это заметила.

– При чём тут свобода выбора? – спросила она. – О каком выборе речь?

– О моём, – Пятый на секунду задохнулся от внезапно накатившей боли – миллион крохотных коготков впились в тело… и отпустили. – Я не хочу жить… вы можете это понять?…

– Давай играть так, – предложила Валентина. – Ты сделал всё, что смог, мы – тоже. Пока что мы ведём со счётом один – ноль в нашу с Леной пользу. Удивительно! – Валентина покачала головой. – Мы играем за тебя, а ты считаешь, что мы против…

– Вы не против, – с отчаянием сказал Пятый. – Вы ничего не знаете. Совсем ничего… Я тоже не знаю, лишь чувствую… словами не передать… Что вы наделали, Валентина Николаевна!… Гаяровский и вправду верно вам сказал на счёт меня…

– Что сказал? Откуда ты знаешь?

– Да просто он это сказал и мне… ещё до того, как сказал вам. Вероятно, он прав. Я – и в самом деле жестокий человек…

– Пятый, ты не устал? – с тревогой спросила Валентина. – Спина болит?

Пятый отрицательно покачал головой и поморщился. Спина болит, не сильно, правда. Ноги тоже. Пока терпеть вполне можно.

– Я догадываюсь, почему не болит… – прошептал он. – Я прав?

– Это морфий, – кивнула Валентина, – ты на нём уже неделю. Доктор предупредил, что ты…

– Я понял. Мало того, что умереть нормально мне не дали, так теперь ещё придётся до самого конца терпеть боль… Спасибо, Валентина Николаевна… вы очень любезны…

– Не надо, Пятый. Ты же понимаешь…