История с Живаго. Лара для господина Пастернака

Так же, четверть века спустя, доктор Левин подмигнул своему пациенту, стоя перед догорающими остатками прежней жизни.

– А ведь, если подумать, мы и впрямь тогда вызвали войну. До Сараева оставался месяц.

И он направился по дубовой аллее, ведущей к обрыву над рекой.

– Я туда не пойду, – решительно сказал Борис Леонидович.

– А ты по-прежнему так остро помнишь. Как твоя нога?

– Как и предсказывал твой отец. Срослась… но стала короче.

– Но хромота почти незаметна.

– Когда как. Но это спасло меня уже от двух войн.

Левин остановился, посмотрел на Бориса Леонидовича, потом отвел взгляд куда-то в сторону… И затем задумчивым медленным шагом они двинулись в сторону санатория.

– Ну вот. Ты не болен… Ты очень-очень несчастный. Словно заколдованный злым духом в сказке. Но это сейчас почти со всеми. Ты отдохни у нас, а потом возвращайся в город. Раз есть колдовство, найдется и расколдовка.

Глава 2 Зарождение Живаго

В санатории он провел полторы недели. В день выписки домой возвращался так долго, что иной посторонний добавил бы от себя: будто нехотя. Но он не домой не хотел: мучительно было возвращаться в жизнь и, он знал, начинать все сначала.

Это состояние словно передалось выбранному им трамваю. На вагон все время сыпались несчастья; то застрявшая колесами в желобах рельсов телега задерживала его, преграждая ему дорогу. То под полом вагона или на его крыше портилась изоляция, происходило короткое замыкание и с треском что-то перегорало.

Вагоновожатый с гаечными ключами в руках выходил с передней площадки остановившегося вагона, что-то чинил, опустившись на корточки. Движение возобновлялось.

Он сидел на левой одиночной лавочке вагона и видел ровную, ни чем не примечательную улицу. Иногда над крышами вырастали купола храма и снова заслонялись серыми постройками. Старая седая дама в шляпе из светлой соломки и в сиреневом, туго стягивавшем ее фигуру старомодном платье плелась по тротуару. Ее путь лежал параллельно маршруту трамвая. Трамвай то ломался, то, стронувшись с места, обгонял ее, но потом новая поломка заставляла его остановиться, и дама нагоняла его. Она была похожа на смерть.

Пассажир с левой одиночной лавочки был, пожалуй, единственным, кто наблюдал за необычным марафоном трамвая и старухи. Другие, особенно молодые мужчины, оказались втянуты в иное развлечение. Две ладные девки, очаровательные блондиночки, одна – в алом костюме с белым в горошек шарфиком, другая – в светло-бежевом платье, устроили на проходе вагона своеобразное соревнование. Одна из них, та, что в костюме, виляя бедрами, а где надо и слегка касаясь ими плеча сидящего или бедра стоящего мужчины, как бы дефилировала по вагону вперед-назад, пока вторая наблюдала за реакциями и засчитывала «очки» и «баллы». Потом подруги менялись местами. Звучали первые возгласы одобрения…

Неизвестно, чем и когда бы это приключение закончилось, но как только трамвай остановился возле желтеющих зарослей бульвара, та, которая с задней площадки производила подсчеты соблазненных ее соперницей зрителей, неожиданно, без всякой на то причины, спрыгнула на асфальт.

Недоумевающая подруга впопыхах ее нагнала.

– Что же ты, Ольга? Нам еще пять остановок! И мы опаздываем.

Сбежавшая из трамвая, не обращая внимания на возгласы подруги, продолжала молча идти с тревожным видом, погрузившись в свои мысли. Так они прошли в окружную квартала полтора, снова обогнав старуху.

– Там сидел такой человек… и мне вдруг стало страшно! – придя в себя, призналась Ольга.

К краю тротуара, по которому они шли, мягко подкатил открытый черный автомобиль. Там был молодой человек в форме летчика, развалившийся рядом с водителем. Окно открылось…

– Куда подбросить? Судя по всему – нам по пути, – по его лицу скользнула самоуверенная улыбка.

Пока девушки мялись и смущенно переглядывались, их нагнал трамвай, остановился в двух шагах, и Ольга с непостижимой быстротой внезапно скользнула вверх по его ступенькам.

Ее подруга, с сожалением взглянув на молодого человека в форме, вдруг улыбнулась и нехотя поставила ногу на ступеньку вагона.

Трамвай снова тронулся.

– Ну и дура же ты, Ольга! Ты-то хоть знаешь, кто нас звал с собой? Сын Сталина!..

Слегка надув губы, Таня отвернулась в сторону. Ольга тем временем старалась не смотреть на лавочку, где сидел он. Когда же осмелилась и украдкой бросила туда взгляд – лавочка была пуста.

Но к этому времени вагон достигал своей цели. За окном возникли трибуны стадиона, и пассажиры вместе с красотками повалили к проходу.

В тот солнечный день бабьего лета проходил молодежный конноспортивный праздник. Его вел знаменитый усатый кавалерист времен гражданской войны, так что номера этого дня были, главным образом, военные: то и дело вихрем проносились стайки джигитов, ловким взмахом шашки отрубавшие головы чучелам в униформах армии Запада.