История Самурайской Земли

Одним из мероприятий императора Камму было расширение системы образования. Студентам были увеличены «стипендии» — кангакудэн. Камму стремился изменить практику поступления в даингаку исключительно сыновей чиновников высоких рангов, предоставить равные права всем желающим, т. е. заставить работать систему экзаменов, подобную китайской. Подобная реформа была заведомо обречена, поскольку в японском обществе определяющим фактором при поступлении на службу и получении ранга было происхождение, а не знания и способности. Однако именно IX век был отмечен некоторыми исключениями из этого правила. В основе хэйанского образования лежало изучение конфуцианской классики и китайских исторических сочинений: «Шицзи» («Исторические записки») Сыма Цяня, «Хань Шу» («Летопись династии Хань»), «Вэньсюань» («Литературный изборник»). В результате конфуцианство стало частью официальной идеологии.

Создание в IX в. собственной японской письменности было событием огромного культурного значения. Ранее письменным языком был китайский, однако почти изначально для записи топографических названий, имен богов и правителей, сакральных слов, поэтических произведений китайская иероглифика использовалась фонетически, для выражения звуков японского языка. Собственная японская письменность была фонетической и слоговой, т. е. совершенно иной, чем идеографическая китайская. Хотя до появления азбуки японские слова записывались китайскими иероглифами, но наличие множества омонимичных чтений разных иероглифических знаков открывало возможности использования нескольких иероглифов для записи одного и того же слова. Было необходимо за каждым слогом закрепить определенный иероглиф, не имеющий при этом смысловой нагрузки, т. е. превратить иероглиф в букву. Для этого использовалась либо сокращенная форма иероглифа, либо его часть. Была составлена слоговая азбука годзю̄он («50 знаков»); букв в ней было 48, однако два знака (и, у) повторили. Полученное письмо было названо кана («заимствованные знаки»). Одним из ее создателей традиционно считается Кӯкай. Появление собственной японской письменности способствовало развитию национальной литературы.

Самой яркой особенностью хэйанского общества X–XI вв. была культура придворных аристократов-кугэ, культура императорского двора, являвшаяся, во многом, плодом влияния китайской цивилизации.

Танский двор был наиболее образованным и блестящим из когда-либо существовавших на Дальнем Востоке. Особенно процветали искусство и поэзия, с которыми был спаян весь быт, обиход и уклад существования. Достаточно назвать такие имена китайских поэтов как Ли Бо, Ду Фу и Бо Цзюйи, творивших при этом дворе. Сюань Цзун, танский император VIII в., считался образцом утонченного эстета. Японцы, познакомившись с этой стороной китайской цивилизации, с жадностью стали усваивать ее и стремились культивировать те же начала у себя на островах. При этом единый литературный язык обеспечивал многостороннее воздействие китайской культуры

на Японию.

Однако это не было слепым копированием. К тому времен японская художественная культура сумела создать своеобразный механизм заимствования, при котором иноземная культура как бы заполняла пустующие ниши в собственной. В условиях господства китайских литературных моделей возникали новые формы, своя палитра красок, и развивались эстетические категории, остававшиеся у китайцев на втором плане. Этапы развития литературы далеко не всегда совпадают с развитием политической истории народа, но в истории Японии оформление национального государства совпало с созданием собственного письменного языка и, как следствие этого, с бурным расцветом литературы.

Если в IX в. японская литература создавалась, в основном, на китайском языке, то в X-XI вв. изобретение собственной письменности способствовало расцвету литературы на родном языке. За первые 100–150 лет на нем было записано несколько сот рассказов, повестей, легенд и дневников, тысячи стихотворений.

Видимо, именно литература этого периода, как ни одно другое искусство, демонстрирует процесс трансформации континентальной культуры. Творцами лучших литературных произведений эпохи стали женщины, наименее связанные с иноземной культурой по образованию и роду службы. Вероятно, этому способствовало и то место, которое занимала женщина в японском обществе. Главной чертой времени был эстетизм опоэтизированный поступок и претворенное в поэзию действие. Всякое чувство было введено в его рамки, подчинено его законам и требованиям. И именно в женщине концентрировались эстетизм и эмоциональность, ставшие основой духовной жизни.

По крайней мере две японские писательницы X-XI вв. с полным основанием могут быть отнесены к классикам мировой литературы. Это Мурасаки Сикибу и Сэй Сёнагон.