История села Мотовилово. Дневник. Тетрадь 19

Приобретя ребёнка и точно не зная, кто его отец, Наташа с горя повесила нос, загрустила и запечалилась. Потому что он ей совсем не нужен, он ей сильно мешает продолжать свою разгульную, невестинскую жизнь, и она была не против от него избавиться.

– А ты, Наташеньк, помолись на церковь покрова богородицы, и грусть-то пройдёт, всё уладится, а ребёночка-то я как-нибудь воспитаю.

Разговор о хлебе

У Федотовых, между Иваном и Дарьей шёл разговор о хлебе:

– Егорий да Влас всему хозяйству глаз! – позёвывая после сытного обеда, слащаво проговорил Иван.

– Да, а хлеб всему голова! – с деловитостью в голосе отозвалась Дарья и продолжала: – Хлебное-то не только людям на пользу, а и скотине-то, оно впрок, а теперь и скотину не обманешь, сразу видать, кто чем скотинушку кормит. Вот наши куры раньше, когда они дома совсем зёрнышка не видели, я заметила, как стала курам зернеца покидывать, так наш кочет стал чаще на кур запрыгивать. От зерновой-то кормёжки не только куры лучше нестись будут, а, пожалуй, и петух обновится? – с весёлой улыбкой на лице заметил Иван.

– Обновится-то, пожалуй, не обновится, а ярче петух-то будет! – подметила Дарья. – Частенько наблюдала, как они запрыгивали на гузно шабровой свиньи и пристально заглядывали ей под хвост, в ожидании, когда свинья-то надумает выпростаться. У неё из–под хвоста вместе с навозом вываливались непереварившиеся в свином брюхе зёрна овса. Куры-то и поклёвывали их в драку. Значит, шабры-то свою свинью кормят не одной картошкой, а и зернеца ей подкидывают.

– Да и у нас зернецо-то пока ещё ведётся. Бога гневить не приходится! – заключила Дарья. – Да бишь Иван, я позавчера в мазанку за мукой на хлебы, а в ларю-то её чуть на дёнышке осталось! – с тревогой в голосе известила Дарья Ивана.

– Эх, это не совсем радостно! – встревоженно ответил Иван.

– Вот как хошь! Ещё разве на разок или на два муки-то осталось! – сказала Дарья.

– Так ты, Дарьй, тогда прекрати зерно курам-то травить, самим спонадобится! – по-хозяйски предупредил Иван свою Дарью и, вспоминая былые времена, вслух рассуждал: – Бывалоча, рожь и прочее яровое зернецо в сусеках амбара не переводились, и мука в мазанке в ларю всё время велась, а нынче хрен в сумку! И всё спрашивается из-за чего?! А из-за того, что нас до этого товарищи довели со своим колхозом! Не надо было тогда вступать в колхоз-то! Вот ты, Дарьй, тогда меня спонталыги сбила, сказала: «Как люди, так и мы, что в миру положено, того и нам не миновать». Чай мы не отретчики какие! Вот теперь при укоротном хлебе и жди у моря погоды. Не испробовав кислого, не вкусишь сладкого! С хлебом благодарение бога, без хлеба – им до порогу! – закончил свою речь Иван.

В другом же доме у Крестьяниновых о хлебе разговор шёл совсем в другом плане. Фёдор перед своими домочадцами Анной и Панькой пространно глагольствовал, высказывался так: