История села Мотовилово. Тетрадь 14

– Ты охраняешь или охотишься: из ружья-то палишь? – поинтересовался Николай.

– Конечно охочусь, вот видишь, какого глухаря я свалил! – показывая птицу-красавицу, только что подстреленную тем лесником.

– Я однажды вот так же, как и ты, один бродил по лесу с ружьём, охотился и вдруг заплутался, забрёл в какую-то чащобу, – начал в свою очередь рассказ Николай о своих охотницких страстях и похождениях. – Выбрался я тогда из чащобы, набрёл на свою дорогу и тилялся по ней ближе к дому. Гляжу, а невдалеке от дороги какой-то зверёк ходит. Поросёнок – не поросёнок, а похож на него. Я его давай ловить: цап, и в сумку. А он визжит. Только вышел я тогда из лесу, обернулся назад, а за мной кабан гонится. Носом фырчит и клыками щелкает. Думаю, мне от него несдобровать: вот-вот он меня настигнет, и Николаю Сергеичу хана наступит, в поминанье тут же запишут. Ладно я такой сметливый, догадался поросёнка-то из сумки достать да бросить. Только этим и спасся. А то бы кабан настиг и разорвал меня в клочки, у него клыки-то оскалились как у борзующей свиньи. Тогда я с этим поросёнком да с кабаном так измучался, да изрядно проголодавшись (что брал продукцию из дома – с утра съел), чувствую, а у меня силёнка-то на исходе. Руки едва ружье на плече сдерживают, а ноги – шагнуть бы, а они как деревянные стали. Совсем выбившись из сил (только бы не сесть на отдых да совсем не замёрзнуть). Я взором выбрал впереди себя высокую сосну и мысленно решил: дойду вон до этой сосны, отдохну. Дойдя до неё, я остановился: сделал один передых, чтобы не застояться, решил превозмогая себя идти до толстенной сосны, более приметной, чем первая. Однако, дойдя до «толстенной», я мысленно снова передумал встать на долгий отдых: а чем хуже этой сосны вон та, которая по вышине не ниже, и по толщине не тоньше – так и манит меня к себе: ползком доползу, а до неё достигну. И вот, веришь или нет, такими урывками я тогда все же добрался до края леса, а там до дому рукой подать. Слушай-ка, бишь друг, помнишь, я у тебя зимой-то берёзу-то срубил, – напомнил Николай.

– Помню, ещё не забыл, – отозвался его коллега.

– Я теперь имею возможность расплатиться с тобой: бери за ту берёзу в моем обходе две. И не жалко, их у меня в обходе много: за год не пересчитать! – разглагольствовал и раздобрился Николай.

– Нет, не надо, у меня берёз-то своих немало!

Пожар в Жигулях. Санька на пожаре

За неделю до Покрова, в Воскресенье, Василий Ефимович с Любовью Михайловной ещё с вечера стали собираться и хлопотать о поездке в город на базар. На базаре и в магазинах надо было многое что-либо приобрести к Манькиной свадьбе сродни закусок, а также и к Минькину отделу, ведь и ему на новоселье-то спонадобится немало разной хозяйственной утвари: горшков, чугунов, ухватьев.

– Ваньк, бери листок бумаги, карандаш в руки и пиши, а я буду тебе диктовать, чего надобно купить, а то без записи-то, бегая по базару-то, забудешь, – приказал отец Ваньке. – Пиши: перво-наперво, колбасы на закуску, пять кило; рыбы: сазана и леща с селёдкой, килов десять; кренделей связку, конфет с пряниками кила по два. Да бишь, арбуза не забудь, запиши штуки три, семечек с полпуда. Ну, а для Минькина новоселья напиши: два чугуна, чашек, ложек, солоницу не забудь, ухватов два, и сковородник с кочергой!