История семи земель

– Кто там?

– Лекарь по козлам! Отворяй, – ответил Горшок.

– Достали снадобье? – с надеждой в глазах впускала их внутрь Любава.

– Ага, с ветки сорвали там… – остановился он на полуслове дружеским прикосновением.

– Зелье готово, можем начинать, – снял руку с плеча Горшка князь. – Неужели она тут с козлом весь день провела? – подумал он про себя.

Козёл спокойно лежал на полу и лениво пожёвывал малину.

– А ему от зелья того больно не сделается?

– Наверно самую большую боль он уже пережил, – посмотрел с пониманием в глаза Любушке Кий. Козел вдруг перестал жевать. – Лучше молчи, – погрозил теперь ему пальцем князь.

– Придержи его немножко, а я Воротеньем напою, – достал Горшок склянку с грязно-белой жидкостью.

Кий подошёл к чёрному козлу, аккуратно взял его за рога, но тот и не думал больше спокойно лежать. Рогатый поднялся, замотал головой и стал пятиться назад. И как только Горшок не пытался залить ему зелье, козёл всё отходил, описывая круги по погребу.

– Давай поменяемся, вот держи Воротенье, – поднял глаза на Кия Горшок и протянул пузырёк с бело-серой водичкой. Схватив упрямое животное за рога, он лихо запрыгнул на него сверху. – Теперь заливай, я держу, – деловито скомандовал всадник.

Не успел Кий поднести зелье к чёрной морде, как козёл, вместе с Горшком, быстро затопал к выходу из погреба. Ближе к двери, чертяка уже разогнался, занёс башку назад и со всей силы боднул в сбитые доски. Сидящий сверху наездник, в тот же миг лбом врезался в дверь, держа козла за рога.

– Ууууух, – уже с пола протянул от боли весельчак, держась за голову, морща лоб и щуря глаза.

«Мееее» – ответил ему козёл и поморгал маленькими невинными глазами. Люба прикрыла рот ладошкой. Она боялась, что витязи осерчают и поколотят заколдованного упрямца. Глядя на всё это, Кий поставил на пол зелье. Молча подошёл к рогатому задире, схватил двумя руками за шкуру и повалил его на пол. Затем просто сел сверху на лежачего, взял за морду, раздвинул челюсти и вопросительно глянул на сидящего на полу Горшка. Тот, немедля, подхватился, поднял Воротенье и влил козлику всю склянку без остатка.

Погреб стал наполняться белоснежной дымкой, заливая пол, и поднимаясь струйками по стенам к потолку. Тая, словно снежинка в ладони, чёрный рогач одновременно растворялся в воздухе и окутывался туманной пеленой. Потом всё исчезло, словно остывший пар. Произошло это так быстро, будто и не было ничего, и всё почудилось.

На полу теперь лежал совсем не чёрный козёл. Однако не был то и Демьян вовсе. Внизу, на плоских камнях, оказался седой старец, с длинной предлинной бородой, густыми, белыми как пепел, волосами и бровями. Одет он был в светло-серый балахон, с капюшоном за спиной. Шею, рукава и запястья старца оплетали верёвки с оберегами. На пальцах блестели серебряные кольца в рунах. От взгляда его больших, суровых и сердитых глаз стало боязно. Дыханье на миг перехватило. Люба, медленно поднимая руки, закрыло лицо от страха.

– Руки прочь! – Прогремел низкий властный голос старца.

Тут все и опомнились, что Кий по-прежнему сидит на нём сверху и двумя ладонями держит его за голову и за челюсть. Резко встав, он не успел предложить свою руку в помощь. Мощный незнакомец упёр могучие кулаки в пол и, не смотря на возраст, легко поднялся и вытянулся в полный рост. Плавными широкими шагами, он приближался к выходу. Не останавливаясь ни на секунду, он приложил ладонь к двери, и та с грохотом распахнулась, вырвав засов, и едва не слетела с петель.

– Слушайте меня древляне! Ибо горе нам! – Пронёсся его медвежий голос по деревне. Говорил он, не крича, но казалось его было слышно всем в Грёзах, в каждом доме. – Демьян! Предстань передо мной! – от последних слов пробежали мурашки по спине, как отчего-то неизбежного.

Кий и Горшок, уже обо всём догадывающиеся, повернулись к Любаве.

– Это Веслед, – лишь сказала она и выбежала прочь из сарая.

Повсюду из домов выходили люди. Большой общиной, целыми семьями, они стекались к волхву, повинуясь его призыву. Некоторые витязи несли факелы. В лесах, под деревьями, темнело быстрей. Из дверей своего дома, к народу вышел хоть и напуганный, но счастливый гусляр. Целёхонек и никем не заколдованный.

– Демьян! – ударил по ушам голос волхва. – Ты совершил злодеяние на капище! Предал богов – пращуров наших! Поклонился мухам на святом месте! Тебя постигнет кара сейчас же!

Среди людей начался тихий гул возмущений. В толпе послышались женские оханья.

– Прости меня, отче Веслед. Позволь забрать идол с капища нашего и уйти мне навсегда в изгнание!

– Дороги на место святое тебе больше нет! Ты прогневал Велеса! Я уже заплатил за то. Теперь плати и ты!

– Веслед! Не губи Демьяна! Заблудился он в желаниях своих! – упала на колени перед волхвом Любушка.

Толпа вновь загудела, теперь скорее сочувствием.

– Разреши и нам за гусляра слово замолвить, отче, – обратился к старцу Кий, выйдя с Горшком из народного сбора.

– Говори, – немного подумав, слегка мягче разрешил старик.