История семилетней войны

Итак, Севенская конвенция, длившаяся всего 10 недель, была объявлена несуществующей, между тем соединенная армия формировалась. К ганноверцам и гессенцам присо еди нились также брауншвейгцы. Так как конница по числен ности не соответствовала пехоте, то ее усилили несколькими полками прусской кавалерии. Фридрих не мог уделить этой армии много своих войск, зато он дал ей пред водителя, который один стоил целого войска, а именно – герцога Фердинанда Брауншвейгского[90], принадлежащего к числу необыкновеннейших людей, составлявших украшение человечества, который в редкой степени был одарен талантами, мужеством и благородством души. В конце ноября он прибыл в Штаде; тут он во всем застал большой беспорядок; армия была невелика и нуждалась во многом; солдаты были в унынии, гессенцев рассеяли, брауншвейгцы уже собирались уйти и вступить во французскую службу. Таково было желание их герцога, который, опасаясь за свою страну, сначала согласился было на разоружение своих войск, а потом решил соединиться с французами. Таким образом, помощь герцога была сомнительна, так как войска его были положительно отозваны; но солдаты повиновались этому приказу неохотно, особенно же наследный принц, для которого одинаково бесчестно было покинуть поприще славы, как и сражаться за французов. Он извинился перед своим в высшей степени разгневанным отцом, который во что бы то ни стало требовал возвращения сына и своих войск. Генералы его, Имгоф и Бер, опасаясь немилости герцога, серьезно думали о возвращении брауншвейгских войск; но они были взяты под арест, а войска остались. Наконец герцог уступил, чему, впрочем, немало способствовали победы Фридриха; 7000 французов, находившихся в бранденбургских землях, поспешно удалились.

Внезапно воскреснувшая армия Фридриха была для французов большой неожиданностью; спокойствие, которым они до сих пор наслаждались, было нарушено. Напрасно Ришелье грозил превратить в груду пепла весь Ганновер и даже разорить королевские дворцы, если со стороны неприятеля начнутся малейшие враждебные действия. Фердинанд лаконически отвечал, что будет ожидать этого и во главе своей армии вступит с ним в дальнейшие объяснения. Вслед за тем союзники открыли неприятельские действия. Несколько французских корпусов были атакованы и обращены в бегство, Люнебург осажден, Гарбург взят после храброго сопротивления. Ришелье в бешенстве велел разграбить город Целле и сжечь предместья его. Напрасно умоляли его пощадить сиротский приют; он был превращен в груду пепла. Но наступившие холода заставили обе армии разойтись по зимним квартирам.

Между тем Фридрих устремился в Силезию. {Герцог} Бевернский старался защищать ее с 50-тысячным войском, но не мог устоять перед всеми австрийскими силами, соединившимися вновь для завоевания этой страны. Прусский корпус генерала Винтерфельда, поддерживавший сообщение между Саксонией и Силезией и расположенный под Герлицем, поблизости от Бевернской армии, после жаркого боя с гораздо более многочисленным корпусом генерала Надасди, должен был оставить свою позицию и отступить. Поводом к этому сражению послужило прибытие имперского государственного министра, графа Кауница, в главную австрийскую армию, расположенную при Ауссиге, с целью составить вместе с вождями ее, принцем Карлом Лотарингским и Дауном, планы дальнейших действий. Генерал Надасди, желая похвастаться своей деятельностью перед министром, воспользовался отсутствием Винтерфельда, находящегося на расстоянии полумили в Беверн ском лагере, и атаковал его корпус с несравненно более многочисленным войском. Винтерфельд поспешил на помощь пруссакам, отчаянно защищавшимся; несмотря на это, они должны были покинуть свою позицию, потеряв 1200 человек. Неудача эта была тем прискорбнее, что дельный вождь, любимец Фридриха, талантливый Винтерфельд был смертельно ранен. Незадолго до этого король, прощаясь с ним, соскочил с лошади, обнял своего любимого полководца и сказал: «Я чуть было не забыл дать вам инструкции. Но вам я только одно могу сказать: берегите себя для меня». Благородством своим Винтерфельд побеждал всех знатных завистников, которые не могли простить ему не обыкновенной привязанности короля. Его царственный друг, армия и вся прусская монархия – все скорбели о нем, считая смерть его национальной потерей. Это и было так на самом деле, особенно же в такую критическую минуту. Герцог Бевернский пришел в уныние, упускал самые подходящие позиции для прикрытия Силезии, ослабил свою армию на 15 000 человек, разместив их в различных пунк тах гарнизонами, и постоянно отступал, рискуя попасться неприятелю, который очень выгодно мог атаковать его. Однако он без урона подошел к Одеру, хотя австрийцы преследовали пруссаков по пятам со всеми своими войсками через Саксонию и Силезию вплоть до самых ворот Бреславля. Поблизости этого города прусский полководец разбил свой лагерь.