История Сэмюела Титмарша и знаменитого бриллианта Хоггарти

Когда я в последний раз был дома, Вы, помнится, спрашивали моего совета, как Вам лучше поместить капитал, который, без всякой для Вас пользы, находится у Вашего банкира. С тех пор как я воротился, я не упускал случая осведомиться на сей счет; и как я тут нахожусь в самой гуще деловой жизни, то и полагаю, что, хотя и не вошел еще в настоящий возраст, могу дать Вам совет не хуже иного старше меня по летам и положению.

Я частенько подумывал присоветовать Вам нашу Компанию, но от сего шага удерживала меня деликатность. Я не желал, чтобы на меня легла хотя бы тень подозрения, будто действую я из личных видов. Однако же я нимало не сомневаюсь, что Западно-Дидлсекское общество — самое надежное место для помещения капитала, и притом обеспечивает самый высокий процент.

Из надежнейших источников (это слово подчеркните) мне известно, что положение дел в Компании следующее:

Основной акционерный капитал Компании составляет 5 миллионов фунтов.

Члены правления Вам известны. Достаточно сказать, что наш директор-распорядитель — Джон Брафф, эсквайр, из фирмы „Брафф и Хофф“, член парламента, известен в Сити не менее самого мистера Ротшильда. Как мне доподлинно известно, его личный капитал составляет полмиллиона; а дивиденды, в последний раз выплаченные акционерам Западно-Дидлсекского общества, составили 6¹/₈ процента за год. (Мы и вправду объявили такой дивиденд.) Хотя на бирже спрос на наши акции до чрезвычайности велик, четыре старших конторщика располагают правом разместить некоторое количество акций по номиналу — до 5000 фунтов каждый; и ежели Вы, дражайшая тетушка, пожелаете приобрести наши акции на сумму 2500 фунтов, Вы, надеюсь, позволите мне воспользоваться моими новыми правами и оказать Вам эту услугу.

Отвечайте мне немедля по получении сего письма, ибо мне уже предлагают продать все мои акции по рыночной цене».

— Но мне никто этого не предлагает, сэр, — возразил я.

— Нет, предлагают, сэр. Я готов взять ваши акции, но я хочу, чтобы они достались вам. Я желаю привлечь в нашу фирму возможно больше достойной уважения публики. Я хлопочу об вас, потому что питаю к вам добрые чувства и потому — не стану этого скрывать, — что надеюсь соблюсти при том и свой собственный интерес; я человек честный и не таю своих намерений, так что я скажу вам, почему я в вас заинтересован. По уставу нашей Компании я располагаю ограниченным числом голосов, но ежели акции покупает ваша тетушка, я вправе надеяться, — и я не стыжусь в том признаться, — что она будет держать мою сторону. Теперь вы меня понимаете? Моя цель — иметь решающий голос в делах Компании; а добившись этого, я приведу ее к такому процветанию, какого в лондонском Сити еще не видывали.

Итак, я подписал письмо и оставил на столе, чтобы мистер Брафф его отправил.

На другой день мистер Брафф подвел меня к столу третьего конторщика, не упустив при этом случая обратиться к нашим джентльменам с речью, и под ропот нашей братии, недовольной, что их так опередили по службе, я занял свое новое место; хотя, должен сказать, заслуги наши перед Компанией были примерно одинаковые: ведь существовала она всего три года, и самый первый из конторщиков служил в ней всего на полгода долее меня.

— Берегись! — сказал мне завистник Мак-Виртер. — У тебя что, завелись денежки? Или у твоих родственничков? Или, может, они вознамерились вложить их в это предприятие?

Я счел за благо не отвечать ему, а вместо этого взял понюшку из его настольной табакерки и всегда обходился с ним со всяческой добротою; и должен сказать, что он стал относиться ко мне с неизменной учтивостью. Ну, а Гас Хоскинс с той поры уверовал в мое превосходство; прочие же мои сослуживцы в общем приняли мое повышение спокойно, сказавши, что уж если не миновать, чтобы кто-то получил повышение вне очереди, то уж лучше пусть это буду я, чем кто-нибудь другой, ведь я никому из них не причинил вреда, а иным даже оказывал небольшие услуги.

— Я знаю, почему тебе досталось это место, — заметил Абеднего. — Это я тебе удружил. Я рассказал Браффу, что ты родня Престону, лорду-казначею, что он прислал тебе олений окорок и все такое; и теперь Брафф надеется, что ты будешь ему полезен в высших сферах.

Абеднего, вероятно, был недалек от истины, ибо наш хозяин — как мы его называли — частенько заговаривал со мною о моем родиче, велел мне продвигать наше предприятие в Вест-Энд, вербовать в число наших клиентов побольше титулованной знати и прочее в том же роде. Напрасно я уверял его, что не имею никакого влияния на мистера Престона.

— Те-те-те, — говорил мистер Брафф, — так я вам и поверил. Ни с того ни с сего олений окорок в подарок не присылают.

И я уверен, он посчитал меня за человека весьма опасливого и осмотрительного; ведь я не похвалялся своей знатной родней и помалкивал о своих высоких связях. Разумеется, он мог бы узнать всю правду у Раса, с которым я делил комнаты, но Гас его уверял, что я со всей этой знатью на дружеской ноге, и хвалился этим куда больше меня самого.

Сослуживцы мои прозвали меня аристократом.