История Северного круга

Вот наконец и поворот к дому Крамта. Мы еле вписались в него на нашей бешеной скорости. Крамт резко затормозил, подняв волну снежной пыли. Я чуть не влетел в него. Еле успел схватиться за перила крыльца и, задыхаясь, остановился.

– Жди здесь! – приказал Крамт, влетая на крыльцо. – Жди! Жди! Не уходи!

Я не мог ответить – восстанавливал дыхание. Только кивнул. Было больно в груди. Больно и весело. Мы сделали это! Мои родители будут в восторге, что я помогал учёному. И Большой Цоер тоже. Ведь мы совершили открытие. Вот только Чойри будет не рад. Но он недалёкий. Я это уже понял.

Дверь отворилась. Я улыбнулся, ожидая увидеть Эльну. Но вышел Крамт.

– Ну как? – нетерпеливо спросил я. – Как? А?

Он вгляделся в меня тёмными глазами, как будто не узнал. А потом белыми, как чистый снег, губами проговорил:

– Иди домой, Дин.

Но я не смог. Я вскочил на крыльцо, отпихнул Крамта. Тот не делал попыток меня задержать. Я ворвался в комнату. Там было темно. Только прямоугольник света на полу, как жёлтый коврик. На нём что-то растерзанное, растоптанное, живое – что это?! Я оторвал взгляд от существа на полу и посмотрел на Эльну.

Она лежала под серым одеялом. Укутанная по шею, смотрела на меня не мигая.

– Вставай, Эльна! – сказал я в волнении.

Она моргнула.

– Вставай, Эльна! – закричал я. – Вставай! Попробуй! Ты должна! У тебя должно получиться! Вставай!

Эльна закрыла глаза. Я опустил взгляд и увидел, что на полу – моя сова. Растерзанная, растрёпанная, разорванная в клочья. Горстка перьев и механический клюв.

– Вставай, Эльна, – прошептал я сквозь слёзы. – Пожалуйста. Вставай.

– Иди домой, Дин, – сказал Крамт за моей спиной. – Иди домой.

Глава 14. Солнце

Я метался всю ночь. Помню, мне казалось, меня душат. Помню мамин гневный шёпот в темноте:

– Зачем ты подушку на лицо положил? С ума сошёл?

Потом стало легче дышать. Помню мамину руку на лбу.

И снова – темнота, снова – страх.

Утром проснулся от яркого света. Солнце вдруг залило всю комнату. Яркое, как горящая прожилка. Как квадрат света из коридора на полу, а на нём сова, сова…

Я тряс головой, прогоняя дурной сон, но он не уходил, он сидел на подушке, подбирался к моему лицу.

Мама сказала из коридора:

– Ройк! Ты только посмотри, как у нас, оказывается, пыльно!

Потом заглянула ко мне:

– Ты собираешься вставать? Завтрак на столе.

Я лежал, не в силах пошевелиться.

«Я заболел лишающей болезнью, – равнодушно подумал я. – Заразился от Эльны. Мама расстроится».

Вот только заражённые не чувствуют боли. Не могут пошевелить руками и ногами, но и не ощущают ничего. А я чувствовал боль. Она расходилась лучами от сердца по всему телу и шипела, обжигая меня изнутри.

Тогда я встал, хотя мне было больно, раскрыл пошире глаза и мысленно проговорил: «Вчера мы с Крамтом убили талюка».

Внутри у меня всё задрожало, дыхание спёрло, и я со стоном повалился на подушку.

– Хватит лениться! – мама снова заглянула в комнату. – Вставай, а то нам скоро уезжать, и я хочу показать тебе пыльные полки, чтобы ты их протёр.

– Оставь парня, а? – добродушно вмешался папа. – Во вторую смену человек учится, устаёт. Пусть поваляется.

– Мам, – позвал я с трудом.

Она подошла, села на кровать, потрогала лоб, улыбнулась.

– Вставай, дружочек! Мне тоже неохота чистить снег, но выбор невелик.

– Мам, – прошептал я. – А какую историю рассказал тебе Ветряной Старец?

Мама замерла. Вздохнула и проговорила:

– О сове. Сове с золотым пером. О том, как охотник выдернул её перо и она почернела. И охотнику пришлось взять её к себе. То есть он всю жизнь нёс ответственность за свой поступок.

Мама помолчала и снова вздохнула:

– Когда твоя бабушка заболела, я попросила её уехать, чтобы ты не заразился лишающей болезнью. И она теперь живёт в другом круге. Мы не видимся. О ней заботятся чужие люди. А я… я несу ответственность за свою просьбу всю жизнь.

Мама невесело улыбнулась и потрепала меня по голове.

– Трина! – позвал папа. – Где мои запасные перчатки?

Мама поднялась и торопливо вышла из комнаты. Они заспорили. Что-то про перчатки, про то, что папа их постоянно теряет. Их голоса доносились до меня будто сквозь стену, как в тот вечер, когда они говорили в своей спальне о Чойри. Мне казалось, что они – на одном, солнечном берегу, а я – на другом, и у меня тут мрак, холод и костёр внутри, который ни капельки не греет.

Я повернул голову к окну. Солнце казалось каким-то ненастоящим. Как будто кто-то высвечивал меня гигантским фонарём. Как будто меня кто-то искал. В дверь позвонили. Я вздрогнул всем телом. Это пришли за мной! Потому что мы убили талюка. Нас ищут! Я услышал папин смех.

– Арлина, ты настоящий жаворонок! Конечно, хорошо, что ты зашла за нами. Мы с удовольствием тебя подкинем. Химкофе будешь?

Я вскочил с кровати. До меня вдруг только что дошло: сейчас родители уйдут, и я останусь один. Один со своими мыслями. Нет!

Я выскочил в коридор. Крупная Арлина стояла у двери, загораживая собой весь проход.

– Как ты вырос, Дин, – прогудела она. – Привет! И пока!

Арлина засмеялась.