История Северного круга

– Вали оттуда! – заорал я ему, и тогда он, оторвав взгляд от прожилки, развернулся и отбежал. А на то место, где он стоял, упал горящий кусок то ли бумаги, то ли чего-то ещё, пошипел секунду-другую – и потух.

– Ну ты вообще, – только и сказал я, подъехав, – без шапки ещё. А если б волосы подпалил?

Он не смотрел на меня. Разглядывал пылающую прожилку. Огонь потихоньку утихал. Я тоже уставился на пламя. Красивое зрелище, что и говорить. Как фейерверк. Интересно, что он туда кинул?

– Слушай… – начал я, но закончить не успел.

Парень лёг на живот прямо над прожилкой. Я тут же отстегнул лыжи и шагнул к нему.

Я ни о чём не думал. Действовал автоматически. Это первое, чему учат на уроках безопасности: увидел человека, лежащего над обрывом, – подойди сзади, возьми за ноги, потяни на себя. Некоторые прожилки бывают такими ядовитыми, что пар от них прожигает снег и человек запросто может свалиться прямо в разъедающую жижу.

Про разъедающую жижу я, конечно, не думал. Я и в нормальном состоянии не могу думать о ней больше пяти секунд – страшно становится, а тут…

Короче, я подбежал, наклонился и вдруг сам потерял равновесие, рухнул на снег. Увернулся, чтобы не треснуться лицом о его ботинок, и, к своему ужасу, покатился вбок и вперёд. Но тут же почувствовал на спине его руку. Он схватил меня за куртку, как малыша, и держал.

– Ты чего?!

– Смотри… – прошептал он, и я увидел, что губы у него розовые – не обычно розовые, как у людей, а розовые, как снег.

Я повернул голову. Прожилка была жёлтой! Нет, не так. Она стала жёлтой. Поверхность прожилки больше не булькала, успокоилась. И была жёлто-коричневой, похожей на персиковый химсок.

– Ты изменил цвет, – прошептал я в потрясении. – Как?! Что ты кинул туда?

– Таруту.

– Новую?! Свою? Она ведь только для важных посланий и документов!

– Ну… да.

– Что «ну да»? – передразнил я его. – Забыл, что Большой Цоер раз в год таруту выдаёт?!

– Я взял её у Лорка.

– У брата Илани?

– Кого?

– Ну, у него ещё оленёнок жил.

– Мне плевать на оленёнка, – сквозь зубы проговорил он. – Отец привёз им запасную таруту. На всякий случай.

– И Лорк отдал её тебе? – удивился я, не отрывая взгляд от жёлтой прожилки.

– Да. Только он пока ещё не знает об этом.

– Так ты… – начал я и покосился на него.

Он смотрел на прожилку, но думал о чём-то своём. Мне хотелось сказать: «Так ты стащил таруту у Лорка?» – но я стеснялся. После таких слов дружбы не выйдет, а мне не хотелось, чтобы он прогнал меня и пошёл поджигать другие прожилки. Мне хотелось пойти с ним.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Крамт.

– Я не видел тебя в школе. А, ты же учишься с Лорком! Ты учёный, – с уважением сказал я, и моё восхищение возросло. – Круто. А разве ты не должен быть сейчас на занятиях? Учитель Трёмлин знает, что ты тут?

Крамт молча посмотрел на меня, и я прикусил язык. Какой глупый вопрос!

– Слушай, – снова начал я, потому что молчать не получалось. – Это не моё дело. Но у Илани и Лорка есть старший брат, он чемпион снежных боёв. Ты не…

Слово «боишься» застряло у меня в горле, как и слово «стащил».

– Плевать, – коротко ответил он, поднимаясь с земли, но при этом придерживая меня за куртку. – Я объясню Лорку и его братьям: раз у них двойные комплекты, то один можно пожертвовать на опыты. Тем более на такие важные опыты.

– Да, – кивнул я, осторожно отползая назад и тоже поднимаясь, – изменить цвет прожилки… Это круто.

Мне хотелось что-то сказать, чтобы заинтересовать его. Очень! А то выходило, что я только и пялился на него. А он занимался своими делами. Мне хотелось заявить что-то эдакое, чтобы он посмотрел на меня и тоже сказал: «О, круто!» Но в голову ничего не приходило. Может, сказать, что я полярного волка из камня вырезал?! А, нет, ерунда. Кому нужны игрушки…

А Крамт полез в один из своих многочисленных карманов, достал фотоаппарат и щёлкнул прожилку. А потом повернулся и пошёл.

– Слушай! – я поспешил за ним.

Я прекрасно понимал, что ему до меня и дела нет. Но притворялся, что мы вместе. Хотя, конечно, это выглядело тупо.

– А фотик твой?

– Угу.

– Везёт. Я у своих выпрашивал, сказали, как вырасту – купят.

– Мне он нужен, чтобы заснять результат опытов.

– Трёмлин дал вам такое задание?

– Нет. Я сам дал себе такое задание.

Он ускорил шаг.

– А где твои лыжи? – заторопился я за ним.

Я напоминал себе собачонку из древней детской книжки. Я был сам себе противен. Но ничего не мог с собой поделать.

– Там, за деревом. Слушай, тебе в школу пора. Рабочий класс через полчаса начнётся, – добавил Крамт, глянув на огромные, со здоровым циферблатом и кучей кнопок часы.

– Ага, – обречённо сказал я.

Тут я сообразил: он даже не спросил, как меня зовут. Ладно. Плевать. Папа же говорил, что все учёные – дураки. Так, видно, и есть. Ну, они умные, конечно. Но на людей им начхать. Даже Чойри круче тупых учёных.

Я решил с ним не прощаться. Пусть валит. Я подошёл к своим лыжам. Сунул ногу в крепление, дёрнул и вдруг оторвал верхний зажим!

– Да ёлки!

Крамт уже успел перейти лыжню. Обернулся. Подошёл ко мне. Встал на колено. Достал из кармана на рукаве отвёртку и прикрепил обратно верхний зажим.