История шпионажа

На 34 печатных документах, датированных 3 марта, Джуди собрала разнообразную информацию. Каждый документ относился к делу, которое расследовало ФБР, но в большинстве случаев она выбирала в докладе несколько наиболее интересных пунктов. Однако на суде, несмотря на возражения со стороны обвинения, эти доклады были представлены полностью. Например, бланк № 11 содержал только такую строку: Стюарт Легг — возможно, русский шпион. Джуди взяла эту информацию из непроверенного доклада о симпатиях коммунистам таких людей, как Фридрих Марч, Эдвард Робинсон, Дороти Паркер, Пол Муни, Джон Гарфилд и другие. В то время доклад еще оставался на стадии слухов, но, когда его обнародовали, он тем не менее произвел сенсацию.

В другом документе Джуди писала, что Мортон Кент — выпускник Гарварда, русский по происхождению, проработавший в правительстве уже десять лет, — пытался наладить контакт с русскими спецслужбами. Вскоре после обнародования этого доклада Кент покончил жизнь самоубийством.

Все документы, собранные Джуди, показывают, что ФБР в своей работе не пропускает никого, а подозрение может быть вызвано самыми невероятными причинами. В частности, Джуди писала: «В марте 1946-го в адресной книге субъекта появилось упоминание Рут Грубер. Докладывают, что Грубер имела несколько контактов с сотрудником советского посольства Ф. А. Гараниным. Грубер работает секретарем у Гарольда Айкса, министра внутренних дел». Айке так ответил на появление этого документа: «Если это проявление аккуратности со стороны ФБР, то нам лучше расформировать эту организацию. Какая-то дура пишет имя моего секретаря у себя на бумажке, а ФБР пытается очернить ее. Если она красная, то я гугенот».

Один из докладов содержал информацию о жителе Сан-Франциско Марио Джузеппе Пеццола, вызванного в ФБР из-за нескольких писем, в которых он хвастался своим друзьям, что работает в секретной разведывательной службе. Пеццола сказал, что написал письма специально, чтобы произвести впечатление на своих друзей.

На Уильяма Дж. Рэгина подозрение пало только потому, что у него была «дорогая фототехника, что говорит о богатстве владельца, и он имел несколько контактов с сотрудниками советского посольства». Оказалось, что Рэгин был просто мегаломаньяком. Он всегда носил с собой чек на тысячу долларов, которым постоянно хвастался, хотя и говорил, что «американский доллар ничего не стоит». Он говорил на русском, польском, немецком языках. Рэгин сменил несколько должностей на оборонных предприятиях. Одно время он работал на артиллерийском заводе и, когда его допрашивали в ФБР, признал, что знает очень много об артиллерийском оборудовании, похваставшись при этом, что он легко мог достать любую информацию о разработках в этой области. Он был безобидным хвастуном, но никак не шпионом.

Еще одно расследование показало, что на полигоне Уайт-Сэндз, где испытывались управляемые ракеты, парикмахером работал коммунист, который, согласно некоторым сообщениям, узнавал у своих клиентов данные об испытаниях. Информатор ФБР сообщал, что Евгенио Чавез, так звали парикмахера, сказал своим друзьям-коммунистам, чтобы они не приходили к нему на базу, чтобы не возбудить подозрений. Информатор также сообщал, что «скоро нужно было ожидать передачи Чавезом советскому посольству фотографий и шифрованной информации, рассказывающей о работах, ведущихся на полигоне».

Содержание некоторых докладов было просто абсурдным: «Брат Филипа Леви встречался с человеком, похожим на русского генерала. Он (Джекоб Леви) недавно вернулся из-за границы, привезя с собой 5 тысяч долларов наличными в 20-долларовых банкнотах. Как известно, именно этот номинал чаще всего используется русскими спецслужбами для оплаты услуг шпионов».

Другие доклады сообщали о тщательной слежке за советскими дипломатами и членами делегаций ООН: «Георгий Димитрович Сотиров, болгарин, работающий в комитете ООН по общественным делам, подозревается в причастности к болгарской или советской разведкам. Он получил статус сотрудника ООН с целью свободного передвижения по территории США».

В одном из самых обширных докладов говорилось о вывозе Советским Союзом без получения лицензии инструментов, применяемых в атомной отрасли. Эти инструменты закупались фирмой «Амторг» у корпорации «Циклотрон». Первый подобный груз был доставлен в СССР на корабле «Михаил Кутузов» в августе 1947 года. 2 сентября 1948 года такой же груз был изъят с корабля «Мурманск», стоявшего в гавани Нью-Йорка. Третий груз был конфискован в январе 1949 года в порту Клермонт в штате Нью-Джерси. В докладе не сообщалось, что именно вывозилось в СССР, назывались только геофоны — приборы для измерения мощности атомных взрывов, производимые на коммерческой основе.

Документы, собранные Джуди, дали возможность детально изучить деятельность ФБР, чего не было ни до этого, ни после. Одной из причин того, что Министерство юстиции отклонило прошение обвинения о пересмотре дела Коплон, стал протест ФБР, руководители которого не хотели вновь подвергать свое ведомство столь пристальному изучению.