История шпионажа. Том 2

Работал он в коротковолновом диапазоне международной сети радиолюбителей. Частота передач сообщений менялась, а на приеме оставалась прежней. Москва знала, что радист Зорге в течение первых пятнадцати минут каждого часа готов принять сообщение, оставаясь у аппарата в течение суток. Советская принимающая станция называлась по шифру Висбаден. До 1940 года она находилась в Шанхае, а потом — во Владивостоке.

Макс Клаузен был также прекрасным связным. До войны встречи агентов происходили в Шанхае или Гонконге. Основной почтовый ящик для сообщений находился в Шанхае, в библиотеке Цайт-гайст. Иногда Москва предупреждала, что встреча с агентом произойдет в другом месте, но всегда с соблюдением максимальной осторожности. Например, Клаусу сообщалось, что он должен пойти в бар гостиницы Шанхая, имея при себе книгу в желтой обложке и пару перчаток. Эта первая встреча со связным была предварительной, для опознавания. В гостинице, которая кишела агентами Кемпейтая, советские разведчики не должны были никоим образом вступать в разговор друг с другом. Затем по радио сообщали о второй встрече, которая назначалась на улице вблизи французской концессии. И в этом случае контакт должен был быть быстрым — один разведчик спрашивал другого, как пройти по такому-то адресу, ничего больше. В это время они обменивались пакетами. Клаус передавал микрофильмы и получал инструкции или деньги.

Начало войны в Европе заставило советскую разведку подключить прямые контакты местных связных и сотрудников группы Зорге. Этими связными были дипломаты, работавшие в посольстве СССР в Токио. Встречи происходили в театрах, ресторанах, на квартире Клаузена, на его предприятии, которое служило ему прикрытием. Основным связным, встречавшимся с Максом, был советский военный разведчик Зайцев. После войны он работал в качестве пресс-атташе при посольстве СССР в Вашингтоне, оставаясь секретным агентом.

Сотрудники Зорге строго соблюдали все меры безопасности. Озаки встретил Клаузена один раз, не зная, кто он такой. Клаузен знал членов группы только по псевдонимам. Зорге, естественно, знал всех.

Однако всегда оставалась опасность случайного контроля полиции или обыска. Клаузен переносил свой аппарат с квартиры на квартиру и часто имел при себе компрометирующие документы. Он выполнял и шифровку документов.

Обычно это должен был делать руководитель разведгруппы. Но у Зорге было столько обязанностей, что Москва разрешила, чтобы шифровкой и расшифровкой занимался радист.

Шифр, используемый Максом, был прост и эффективен: с помощью ключа буквы заменялись цифрами. Кроме того, к цифровому тексту добавлялись цифры, взятые с определенных страниц немецкого статистического отчета.

Клаузен занимался и вопросами финансов. Москва присылала деньги только на самые необходимые расходы — приблизительно тысячу долларов в месяц, которых едва хватало на оплату информации, транспорт, ремонт радиоаппаратуры.

Эти деньги переводились из Нью-Йорка банковским чеком или же присылались через связных наличными. Советская администра-цим отдела внешней разведки требовала предоставить банковский счет в конце года. А вскоре приказала Клаузену тратить прибыль его предприятия на покрытие расходов разведгруппы. После этого энтузиазма в работе радиста поубавилось.

И все-таки группа Зорге работала безупречно.

В начале сентября 1939 года, когда Зорге начал работать в качестве пресс-атташе при посольстве Германии, он получил из отдела внешней разведки два приказа срочно направить в Центр информацию «О подготовке Японии к агрессии против СССР». Цо сих пор Зорге направлял в Центр информацию политического характера, теперь от него требовали военные оперативные сведения.

Зорге работал в посольстве внештатно, иначе по поводу его назначения местная полиция провела бы расследование. Работал он и посольстве по утрам — с 6 до 10 часов. Затем завтракал вместе с послом, другом Оттом. В это время Озаки завтракал с секретарями принца Конойе. И Зорге, и Озаки были прекрасно осведомлены о секретных планах германо-японского альянса, подписанного в Токио в сентябре 1940 году (третьим союзником была Италия), и могли информировать об этом Центр.

СССР почувствовал себя уверенней, когда 13 апреля 1941 года в Москве Япония подписала договор о нейтралитете. А в июне Зорге направил в Москву подробный доклад о состоянии вооруженных сил Японии.

Не так обстояли дела в отношениях с Германией. 15 мая 1941 года Зорге направил в Москву по радио точную дату начала немецкого наступления на СССР — 22 июня. Ему не представляло большого труда получить эту информацию. Замещавший майора Шолля полковник Кретчмер получил из Берлина приказ информировать японские власти о концентрации немецких дивизий на восточной границе СССР. Об этом Зорге узнал лично от военного атташе.