История шпионажа

Британская пресса была готова согласиться с первым письмом, но когда стало известно, что французские и американские издания пользуются этой информацией, правительство Великобритании обвинили в том, что оно пытается скрыть собственные недостатки. Иностранные газеты, продававшиеся в Лондоне, печатали ту информацию, которую английские газеты должны были скрывать.

Два дела о шпионаже, разделенные всего двумя месяцами, привели к полной переоценке британской системы безопасности, и на данный момент все еще не завершено расследование всех ответвлений портлендской сети и странной измены Блейка.

О Гарри Гоутоне, «коммивояжере» портлендской сети, можно сказать только одно — он никогда не был жертвой идеологических мотивов. Скорее он стал жертвой своей глупости и алчности. Он был одним из тех маленьких людей, которые всю свою жизнь спотыкаются на собственной мелочности.

В его биографии есть только один положительный момент — он пел в церковном хоре в своем родном городе Линкольне, что в 120 милях к северу от Лондона. В возрасте шестнадцати лет он убежал из дому и вступил в военно-морской флот. Льстя начальству и запугивая подчиненных, он вскоре стал главным старшиной корабельной полиции. Во время войны он пригибал голову и не стоял на линии огня.

Ничего не делая, он стал кавалером Африканской звезды, медалей за Европейскую и Бирманскую кампании, Атлантической звезды, а также получил пенсию за долгую службу. Он был приписан к крейсерам, сопровождавшим конвои в Мальту и иногда в Россию, а в конце войны он оказался в Индии, где был ответственным за дисциплину в лагере для бывших пленных.

Позже Гарри живо описывал военные годы, сидя в своем любимом баре «Старый вяз» в Веймуте. Заказав кружку пива, он говорил: «А вот когда нас торпедировали в сорок втором году» или «А когда я служил на канонерке». Его приятели усмехались, потому что знали, что он за все двадцать три года службы в военно-морском флоте ни разу не был в море.

Когда Гарри демобилизовался в 1945 году, он поступил на гражданскую службу. После четырех лет работы клерком в небольшом портовом городе он был включен в штат морского атташе в Варшаве капитана Найджела Остина, который запомнил Гарри потому, что он часто был пьян. Капитан Остин вспоминал, что Гоутона можно было встретить на всех вечерах в посольстве и что он однажды был найден на одной из улиц Варшавы.

Именно в Варшаве Гарри нашел свое истинное призвание. В то время процветал черный рынок антибиотиков, пенициллин и другие чудо-лекарства было легко провезти через границу, а выгода была больше, чем от продажи золота.

Гарри вошел в этот прибыльный бизнес с помощью молодой польки Кристины, с которой познакомился на одном из вечеров в посольстве Великобритании. Его жена Пегги уехала в Англию после полосы скандалов из-за его пристрастия к алкоголю, и он жил веселой холостяцкой жизнью. Кристина была привлекательна, ей нравилось чувство юмора Гарри и его акцент.

Когда Гарри начал встречаться с Кристиной, она предупредила его, что их свидания должны быть «тайными», так как, если ее увидят с англичанином, она будет арестована и посажена в тюрьму для политических заключенных. Гарри предпринимал все меры предосторожности и ставил на подоконник лампу, если Кристине, по его мнению, ничего не угрожало.

Кристина познакомила Гарри с состоятельными гражданами Польши, которые не гнушались заниматься бизнесом, чтобы улучшить свое состояние. Благодаря дипломатическому иммунитету и выгодному курсу обмена валют Гарри стал центром группы, торговавшей на черном рынке лекарствами. Деньги ему переводили на счет в лондонском банке, и с 1949 по 1951 год он вырос до 4 тысяч фунтов (около 11 тысяч долларов).

В то время английский фунт стерлингов стоил около 12 злотых, но в посольстве курс был 30 злотых. Гарри сказал на суде: «Если мы что-то покупали в Англии и продавали это в Польше за польские деньги, у нас получалась большая прибыль».

Даже после того как Гарри уехал из Польши, он продолжал поддерживать отношения с Кристиной и иногда посылал ей в подарок косметику, которую нельзя было купить по ту сторону железного занавеса. «Однажды я послал ей помаду „Макс Фактор“, пудру „Коти“. Оба раза она благодарила меня в письмах».

Гарри не знал того, что его работа на черном рынке осуществляется с разрешения советских и польских спецслужб.

Он пал жертвой методов, о которых стало известно, когда в США в 1959 году бежал полковник Павел Монат, служивший в 3–2, польской разведке. Выступая 13 июня 1960 года перед комиссией сената, он сказал:

«Вопрос. Как 3–2 вербует агентов?