История сионизма

«Хапоэль Хацаир» пользовалась авторитетом, в основном, среди сельскохозяйственных работников; в городе ее влияние было ограниченным. Но, с другой стороны, ее поддерживали многие писатели, учителя и прочие интеллектуалы. В политическом плане такая поддержка давала немного, но она обеспечивала движению определенный престиж. И если «Ахдут Ха’авода» привлекла больше сторонников в Палестине, то «Хапоэль Хацаир», насчитывавшая множество приверженцев за рубежом, располагала более сильной фракцией на сионистских конгрессах. В 1921 г. один из членов «Хапоэль Хацаир», Иосиф Шпринцак, был избран в Исполнительный комитет сионистской организации: это был первый случай, когда представитель трудовой группы вошел в число официальной верхушки всемирного движения. И хотя ожесточенная борьба между двумя партиями продолжалась, они постепенно начинали понимать, что удвоение усилий практически во всех областях работы — это пустая и бесполезная трата времени. Особенно наглядно этот недостаток проявлялся в организации соперничающих профсоюзов. И в июле 1920 г. была учреждена всепартийная комиссия для изучения возможностей создания объединенных профсоюзов, которые взяли бы на себя все виды деятельности, не связанные с политикой: союз потребителей, фонд взаимопомощи, биржу труда. В декабре 1920 г., после долгих дискуссий, была основана Федерация еврейского труда (Хистадрут). Из 87 делегатов, избранных в совет этой федерации голосованием 4433 членов всех трудовых партий, 37 принадлежали к «Ахдут Ха’авода», 26 — к «Хапоэль Хацаир», 16 — к «Хашомер Хацаир», а остальные 6 — к «Поале Сион».

Отныне контроль над экономической деятельностью еврейских рабочих был сосредоточен в руках нейтральной, беспартийной организации, которая стала управлять иммиграционной службой и рабочим банком и контролировать целый ряд экономических мероприятий. За следующие три года численность рабочих, организованных в профсоюзы, удвоилась, и к 1923 г. каждый второй еврейский рабочий был членом Хистадрут — вопреки крайне неблагоприятным условиям, в которых создавалась эта федерация: в 1920 г. один из четырех рабочих был безработным, а Всемирная сионистская организация не располагала средствами для ликвидации внезапного кризиса. Палестинское правительство готово было обеспечить для евреев рабочие места в секторе общественных работ, но профессиональных строителей среди евреев было немного, а другие нуждались в специальной подготовке. Хистадрут в те годы была крайне бедной организацией. Семь членов ее первого исполнительного комитета (четверо из «Трудового союза» и трое из «Хапоэль Хацаир») вынуждены были жить все вместе в одной комнате. Штаб исполнительного комитета поначалу размещался в Тель-Авиве, а в 1922 г. был перенесен в Иерусалим. В 1925 г., когда выяснилось, что Иерусалим слишком удален от основных центров еврейского труда, штаб вернули в Тель-Авив. Чтобы преодолеть все встававшие перед ними препятствия, лидерам Хистадрут понадобился поистине огромный энтузиазм. «Управление по делам труда и управление по делам иммиграции (размещавшиеся в одной общей комнате) были сущим адом! — сообщал один из очевидцев. — Чувствовалось, что если кризис в ближайшее время не кончится, то Хистрадут ничего не добьется и будет вынуждена выйти из игры. Ежедневно нам приходилось регистрировать сотни голодных товарищей; не было ни работы, ни резервного фонда для выделения финансовой помощи безработным»[443].

Подобно предшествующей и последующей волнам иммиграции, третья алия тоже прошла через период «великого отчаяния». Какое-то время казалось даже, что городские рабочие отвернутся от сионизма и перейдут в ряды коммунистов, которые уже появились в Палестине под маской Социалистической рабочей партии («Мифлегет Поалим Социалистит»). Эмиграция из Палестины также превратилась в серьезную проблему. Правда, процентное соотношение тех, кто предпочел вернуться в Европу, с численностью новых иммигрантов было не так высоко, как до 1914 г.: согласно достоверным оценкам, лишь около 25 % послевоенных иммигрантов покинули Палестину в течение нескольких лет. Но в 1923 г., когда поток иммиграции уже иссякал, эмиграция возросла до 43 %. Эта тенденция продолжалась до 1924 г., когда экономический кризис сменился новой эпохой процветания и неожиданный приток иммигрантов положил начало периоду оживленной экономической активности.