История сионизма

Обосновавшись в Палестине, Усишкин стал директором «Керен Хайесод». Он занимался покупкой земельных участков, которые позднее стали главными областями еврейских сельскохозяйственных поселений (Езреельская долина, долина Вейсан, Эмек Хевер). Придерживаясь «правых» политических взглядов, Усишкин, тем не менее, искренне поддерживал начинания социалистов-первопроходцев, даже когда эти начинания шли вразрез с его собственными убеждениями: главным свидетельством преданности идеям сионизма для него всегда оставалась готовность трудиться на палестинской земле. Усишкин усвоил веру русских народников в единство теории и практики и питал презрение к сионистам в диаспоре, которые связывали свое будущее с Европой, а не с Палестиной. Усишкин умер в своем любимом городе Иерусалиме во время II мировой войны, до последней минуты сохранив все свои предрассудки и страсти и полную ясность ума. Несмотря на все его недостатки, он пользовался всеобщим уважением и воспринимался как непоколебимая опора сионистского движения.

Наум Соколов после 1917 г. разделял с Вейцманом работу по руководству сионистским движением. Он также сыграл немаловажную роль в подготовке Декларации Бальфура. Соколов получил более разностороннее образование, чем Вейцман, но он не умел находить общий язык с народом и не обладал харизмой, необходимой лидеру. Будучи, пожалуй, самым достойным из сионистских дипломатов, он, тем не менее, не ставил перед собой грандиозных целей, свойственных великим государственным мужам. Соколов был терпим, добродушен и щедр в оценке других людей, а в самооценке — скромен[687], хотя и не лишен политических амбиций, как обнаружилось на сионистском конгрессе 1931 г., участники которого сместили Вейцмана с поста президента и выдвинули на его место Соколова. Он отличался приятной внешностью, прекрасными манерами, красноречием, остроумием и великолепной эрудицией. Однако ему недоставало демонического обаяния и страстности, присущих Вейцману. Соколов был слишком поглощен интеллектуальной деятельностью, чтобы стать истинным человеком действия; он был слишком учтив и вежлив, слишком нерешителен в важных политических вопросах. Он не был сильным человеком, да и не старался им выглядеть. Соколов старался не наживать себе врагов и не был достаточно тверд в своих убеждениях, чтобы возглавить динамичное народное движение. Он достаточно рано стал авторитетным дипломатом и пользовался большим уважением как председатель и посредник. Однако он не обладал качествами, необходимыми для руководства движением в период кризиса.

Лев Моцкин, родившийся в Литве, играл важную роль в сионистском движении в ранний период его деятельности. Он был наставником Вейцмана в Берлине, а позднее председательствовал на многих сионистских конгрессах. Подобно Соколову, он придерживался центристской позиции и был отличным председателем, однако слово его не считалось особенно веским на внутренних советах руководства организации. Моцкину недоставало самодисциплины и целеустремленности, и большая часть его начинаний оставалась, по свидетельству одного из современников, незавершенной. Утверждали, что он — одаренный математик, но, в отличие от Вейцмана, он так и не закончил свое обучение. Он стал экспертом по вопросам положения евреев в России, а позднее — ив других странах. Опубликованное им собрание документов на эти темы оказалось чрезвычайно ценным, однако собственных сочинений Моцкин оставил не так уж много[688]. В поздние годы главной сферой интересов Моцкина стала политика в диаспоре: благодаря его усилиям состоялся Всемирный еврейский конгресс, хотя сам Моцкин не дожил до этого события (он умер в 1934 г.). Он не был настолько целеустремленным, как Усишкин или Вейцман. Возможно, он любил жизнь больше, чем они. Во всяком случае, он любил Париж — его бульвары, рестораны и кафе.

«Там он мог встречаться с евреями из самых разных стран. Если посидеть после полудня в Кафе де ля Пе, то можно наблюдать настоящую панораму еврейской жизни. Он тратил больше времени на чаепитие, чем на работу за столом. Он читал серьезную литературу и никогда не раскрывал легкомысленных книжек. Казалось, ему вечно не хватает времени на личную жизнь; он мог в любой момент сорваться с места и qp первому требованию отправиться в Лондон, Вену или Нью-Йорк — куда бы ни позвали его дела евреев. Он не любил ни ссор, ни партнерских соглашений»[689].

Моцкин был умным и порядочным человеком, но на роль лидера он совершенно не годился.