История Сицилии

Греки уже получили формальные гарантии того, что их язык, культура и традиции не понесут урона, однако этого было явно недостаточно. Рогер осознал, что теперь надлежит оказать им материальную помощь в виде восстановления их церкви. Он предоставил православной общине средства на постройку храмов и монастырей, а вскоре лично заложил первый камень в основание новой базилики[53] – первой из четырнадцати, что ему предстояло построить или реконструировать до конца жизни. Так, с самых первых дней в Палермо, великий граф начал закладывать основы мультинационального и многоязычного государства, в котором норманны, греки и арабы, при крепком централизованном управлении, будут следовать собственным культурным традициям свободы и согласия. На это неизбежно требовалось время. Очаги сопротивления сохранялись. Понадобилось добрых семь лет после падения Палермо, чтобы часть Сицилии к северу от линии Агридженто – Катания признала норманнов в качестве сюзеренов – и даже тогда могучая крепость Энна продолжала держаться.

А еще оставались Сиракузы. 25 мая 1085 года, в ходе морского сражения у входа в гавань – именно там корабли сиракузян уничтожили афинский флот почти ровно пятнадцатью веками ранее – местный эмир попытался взять на абордаж флагман Рогера. Раненный в бою, эмир прыгнул за борт и утонул под тяжестью своих доспехов. Но город не захотел сдаваться и противостоял норманнам целых пять месяцев (так совпало, что за этот период Роберт Гвискар умер от тифа у берегов Кефалонии, ведя корабли к Константинополю). Лишь к октябрю сопротивление сарацин удалось наконец сломить. В июле 1086 года пал Агридженто, после четырех месяцев осады, и осталась только Энна.

Несколько недель спустя Рогер явился под стенами крепости и пригласил правителя Энны эмира Ибн Хамуда на переговоры. Как он и ожидал, Рогер обнаружил, что эмир готов капитулировать, но не знает, как это осуществить, не потеряв лица. Великий граф к тому времени уже слишком долго прожил среди мусульман, чтобы отмахнуться от подобного вопроса, и решение вскоре было найдено. Через несколько дней эмир покинул крепость во главе своих войск и повел отряд в узкое ущелье; стоило арабам втянуться в этот проход, как их окружили гораздо более многочисленные норманнские силы, и окруженным пришлось сдаться. Как ни удивительно, никто не погиб. Победители затем направились к самой крепости, и Энна, лишившаяся эмира и его войска, поспешила уступить. Предположительно в благодарность Рогеру Ибн Хамуд позже окрестился и поселился в Калабрии, в поместье, выделенном Рогером, где и провел последние годы жизни, счастливо и в манере, к которой привык, как и подобало аристократу, будь тот мусульманином или христианином.

Таким вот образом Рогер Сицилийский стал в последнее десятилетие одиннадцатого века величайшим правителем юга, куда более могущественным, чем любой правитель материковой части Италии, включая папу. О его личности и частной жизни мы знаем возмутительно мало – кроме того, пожалуй, что он обладал в полной мере плодородием Отвилей. Сохранившиеся сведения говорят о по крайней мере тринадцати детях; более вероятно, что их было семнадцать, от различных матерей, на трех из которых Рогер последовательно женился; но этот список вряд ли можно признать исчерпывающим. Как бы то ни было, когда он умер 22 июня 1101 года, у него насчитывалось всего двое законных наследников мужского пола – оба от его третьей жены, Аделаиды Савонской, и родились, когда отцу было уже за шестьдесят. Старший из наследников, Симон, умер через три месяца после отца, в возрасте двенадцати лет; в итоге молодой Рогер, которому тогда было семь или восемь лет, наследовал отцу в качестве великого графа Сицилии. Семь лет спустя (за этот срок его мать показала себя чрезвычайно умелой правительницей-регентом) он вступил в полномочия.

К тому времени остров уже нисколько не напоминал ту тихую заводь, которой был полвека назад. Экономика переживала взрывной рост. Пролив, впервые за многие столетия, оказался безопасным для христианского судоходства; Мессина и Сиракузы процветали; купцы со всех уголков Средиземноморья заполняли улицы и базары Палермо. Внезапно Сицилия сделалась во всех отношениях центральным островом Средиземного моря. Рогер был верен в том, что и его политическое влияние должно увеличиться пропорционально; что он сам, подобно Роберту Гвискару, должен занять достойное место среди князей Европы – а также правителей Африки и Азии.