История Сицилии

Любой, кто когда-либо путешествовал по суше из Бенгази в Тунис, знает, что, пока дорога не свернет на север вдоль тунисского побережья, взору предстают тысячи миль совершенно безликого пейзажа, скучнейшего во всем Средиземноморье. Когда Офелл наконец добрался до места встречи, его воины были физически истощены, а сам правитель, скорее всего, пребывал не в лучшем расположении духа. Но для Агафокла это не имело значения: тот почти сразу распорядился убить Офелла, по-видимому, рассчитывая присвоить прибывшее войско себе. Кампания началась достаточно хорошо, удалось захватить небольшую финикийскую колонию Утика и поселение Гиппон-Акра (современная Бизерта); но Карфаген, к ярости Агафокла, оставался неприступным, и полководец все еще обдумывал свои следующие шаги, когда, в начале 307 года, вспыхнуло общее восстание греческих полисов на Сицилии (во главе с Акрагантом). Это событие вынудило Агафокла срочно возвратиться в Сиракузы. Он подавил мятеж с уже привычной нам жестокостью и вновь вернулся в Африку – где наемники, которым давно не платили, были готовы взбунтоваться. Африканская авантюра на сем завершилась. Не было иного выхода, кроме как заключить мир с Карфагеном, – что Агафокл скрепя сердце и сделал в 306 году, а затем отправился на Сицилию, наводить порядок в собственном доме.

Два года спустя Агафокл совершил поступок, на который не отваживались предыдущие тираны, – он принял царский титул. Не приходится сомневаться в том, что для многих его зрелых годами подданных этот поступок показался святотатственным, – однако времена изменились. В новом эллинистическом мире, который возник после смерти Александра, по крайней мере двое его бывших военачальников, Птолемей в Египте и Селевк в Малой Азии и Месопотамии, провозгласили себя царями; если Агафокл собирался вести дела с этими монархами на равных, ему надлежало последовать их примеру.

Агафокл умер в 289 году до нашей эры. Кое-кто полагал, что кончина наступила по естественным причинам, но намного больше людей верило тому, что его будто бы отравил собственный внук Архагат, желавший сменить деда на троне. Это желание не сбылось, началась, как почти всегда случалось, полная анархия. Сицилию вновь принялись раздирать на части мелкие тираны – один из них, Финтий из Акраганта, разрушил Гелу в 282 году, полностью стер город с лица земли на добрые пятнадцать столетий[27]. Затем он двинулся на Сиракузы, но потерпел поражение; сиракузяне неразумно устремились в погоню за ним в западной части острова, и карфагеняне, опасаясь утратить свои сицилийские территории, не преминули вмешаться. Словом, война возобновилась.

Теперь к ней присоединился новый захватчик – еще один авантюрист, возможно, но также человек, какого Сицилия еще не знала. Царь Пирр был чрезвычайно амбициозным правителем Эпира и уверял, что ведет свой род от Ахилла и Геракла. В 280 году до нашей эры он обратил свое внимание на Италию, большая часть которой уже попала под власть Рима. Но город Тарент, современный Таранто на подъеме итальянского «сапога», оказывал римлянам упорное сопротивление и обратился к Пирру за помощью. Лучшего предлога Пирру и не требовалось. Он выступил во главе 20-тысячного войска[28], встретил римлян у близлежавшей Гераклеи и победил – но, что называется, едва-едва: его собственные потери были почти такими же, как потери врага. Плутарх рассказывает:

Говорят, что Пирр заметил какому-то человеку, радовавшемуся победе: «Если мы одержим еще одну победу над римлянами, то окончательно погибнем». Погибла большая часть войска, которое он привез с собой, и почти все его приближенные и полководцы… кроме того он видел, что пыл его местных союзников остыл, в то время как вражеский лагерь быстро пополняется людьми, словно они притекают из какого-то бьющего в Риме неиссякаемого источника, и что после всех поражений римляне не пали духом, но гнев лишь приумножил их упорство[29].

Лишившись возможности противостоять римлянам, Пирр согласился удовлетвориться менее грозным противником – и отправился на Сицилию. Его войско сократилось в численности до 10 000 человек, но он успешно высадился в Таормине – и обнаружил, что его встречают с распростертыми объятиями.