История следопыта

— Близкие люди… — с виноватым видом пробурчал Вуд.

— Слава богам! — прокричал Мэт, задрав к небу голову.

Лицо ученика покрыла краска. Старый вояка любил над ним поиздеваться.

— Ладно… Что ещё дорого человеку, кроме его близких?

Молодой следопыт задумался, перебирая возможные варианты.

— Запоминай, пока я живой! — пренебрежительно бросил Мэт. — Самое дорогое, что есть у человека, это его жизнь и свобода. Слышал о таких вещах?

Вуд обиженно поднял глаза, но промолчал.

— Чтобы заставить говорить, пообещай свободу!

Ученик вытаращился на наставника.

— Что тебе опять непонятно, дурья твоя башка?! — Мэт начинал заметно раздражаться.

— А если он её не получит? Не следопыты же решают, какое давать наказание…

— Это тебя уже не касается! Твоя задача — разговорить ублюдка, а что с ним будет потом, не твоя забота!

Мэт в каком-то смысле был изрядной сволочью.

— Но… преступники ведь тоже люди!

— Люди… — Мэт пренебрежительно хмыкнул и иронично покачал головой.

* * *

— Я не буду тебя бить, — спокойно начал Вуд. — Какой в этом толк?! Не знаю, чем ты там руководствовался, но уверен, что у каждого поступка имеется своя причина…

Томас зашевелился, пытаясь что-то сказать, но Вудроу быстро продолжил:

— И, по всей видимости, эта причина достаточно весомая… В любом случае тебе нет смысла умирать на виселице!

Томас поднял голову и не без удивления посмотрел на гостя.

— На суде я могу замолвить за тебя словечко… Но в обмен я хочу услышать правду.

Зерно сомнений было посеяно. Томас молча смотрел в пол, изредка ворочая затёкшими конечностями, отчего цепи противно побрякивали.

— Стражник! — крикнул Вуд, вызывая провожавшего.

Где-то вдалеке послышались неторопливые шаги.

— Постой! — вдруг прозвучал в темноте голос Томаса.

— Да?

— Если я всё расскажу, ты гарантируешь мне свободу? — в голосе Моранда прозвучали нотки мольбы и надежды.

Вудроу помедлил несколько секунд, после чего их глаза встретились.

— Ты будешь свободней птиц, что каждый день кружат над этой башней, — прочеканил Вуд с той уверенностью, которая не оставляет шансов на сомнения, после чего вышел через открывшуюся с натужным скрипом дверь.

На улице сыщик с упоением втянул полные лёгкие чистого воздуха, испытав при этом неподдельное удовлетворение. Солнце к этому моменту перекатило за середину свободного от облаков небосвода, и уже через несколько часов ожидались вечерние сумерки.

— Где найти лекаря? — спросил следопыт у гвардейца, который вывел его из подземелья.

— Во-о-он в том здании, — ответил солдат, указывая рукой в сторону двухэтажного каменного сооружения у другого края площади. Здание было вытянутой формы и имело внушительные габариты. Однако внимание на себя обращала другая особенность — маленькое количество оконных проёмов. На каждом этаже были по три окна, что для такого большого здания было на удивление мало. Вудроу показалось, что нечто подобное он уже где-то видел.

— Что это?

— Дом лекаря. Он ведь у нас… — стражник покрутил пальцем у виска, — поэтому ничего удивительного.

«Изобретение Ганса… Морг!» — вспомнил Вуд. Единственное различие было в том, что в Эйзенхауэре здание было одноэтажным, но при этом таким же вытянутым.

Входная дверь на первом этаже была сделана из массивных дубовых досок с промежутками в толщину большого пальца. Пройдя через неё, Вуд попал в холл, от которого вправо и влево шли коридоры с дверьми по обе стороны. Здесь же, у противоположной стены, имелась лестница, ведущая на второй этаж. Помимо отвратительного запаха трупного разложения, которым был пропитан каждый уголок здания, здесь ещё ощущался стойкий травянистый аромат.

Чтобы обозначить своё присутствие, следопыт громко закрыл за собой дверь, после чего из левого коридора послышались торопливые шаги. Мгновение спустя в холле появился рыжий молодой человек в белой мантии. На вид ему было не больше тридцати пяти. Маленький рост, излишняя упитанность и роскошная россыпь прыщей на моложавом веснушчатом лице делали этого персонажа на удивление отталкивающим. Однако его тучность удивительным образом контрастировала с неестественной расторопностью, с которой он двигался по коридору. Выбритое лицо выражало озабоченность и нервозность.

— Я не продаю свои травы! — с ходу бросил рыжий, но, видя отсутствие какой-либо реакции от гостя, добавил: — И отвары тоже! Они слишком редки, чтобы расходиться по рукам.

Наглая манера общения рыжего действовала на нервы.

— В былые времена в Вайминге люди были более гостеприимными… — парировал гость. — Я Вудроу Уотсон, следопыт.

— Кхе-кхе, — прокашлялся рыжий и, как показалось следопыту, даже покраснел. — Эд Скарсгард, дворцовый лекарь.

— А теперь, когда всё встало на свои места, будьте так добры, покажите мне Алана Галахарда…

Бледно-синюшнее тело рыцаря лекарь достал из такой же ниши в стене, откуда в Эйзенхауэре доставал труп Меченного Ганс Гюхельштеггер. Теперь оно лежало на одном из деревянных столов в просторной, освещённой свечами комнате, и источало могильный холод, который ощущался почти физически. В нижней части туловища были сла́бо выраженные трупные пятна.